Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ)

Принц внимательно осматривал оружие, отобранное стражей у Гаузена. Он даже проверил клинок ногтем, изрядно подпортив себе маникюр. Но Лекант не сильно расстроился порче ногтей:

— Я никогда не просил об этом… но для сражений пригодится, — даже и не думал благодарить Лекант.

— За этот замечательный клинок я заплатил немало денег, — доверительно сообщил Леканту Гаузен в надежде, что не останется без вознаграждения за вынужденный подарок.

— Да откуда у тебя деньги, побирушка! Наверное, на помойке подобрал! — рассердился Лекант.

Гаузен хотел было опровергнуть слова принца, показав монеты, заработанные недавно за спасение города от драконихи, но испугался, что принц их тоже отнимет.

— Еще я нашел место для замка. Прекрасное место. Я даже письмо написал. Но оно, похоже, не дошло, — оправдывался Гаузен, все больше и больше понимая тщетность своих усилий.

— Откуда ж тебе знать, дошло или нет? И дураку ясно, что ничего ты не посылал! — не поверил Лекант.

— Ваше величество, я был сильно занят и не мог за всем проследить. Я пытался достать лекарство для вашей невесты. И то, что она пыталась как-то отблагодарить меня — это от радости и незнания придворного этикета…

— То есть, хочешь сказать, это я тебе должен быть благодарен? К чему ты клонишь? Что я виноват за подобное поведение перед ней? — все больше и больше распалялся принц.

— Ты, наверное, подумал, как я мог унизить самого прекрасного человека, который только есть на свете? — поинтересовался Лекант и эти слова были наполнены настолько неподдельно искренним обожанием, что в Гаузене затеплилась последняя искра надежды на то, что Лекант все-таки любит Салочку. — Унизить себя, — закончил фразу Лекант. — Я унизил себя, связавшись с этой голодранкой!

— Но разве человек не должен радоваться счастью своей возлюбленной? — потрясенно прошептал Гаузен, осознав, что он был наивным идиотом от начала до конца.

— При чем тут счастье?! При чем тут любовь?! — перебил Лекант. — Да она бы у меня из койки и не вылезала!

— Маньяк, — тихо изумился Гаузен, но принц его не расслышал:

— А ты думал, что я для танцев ее себе взял? Она бы мне все ноги оттоптала! Да мне плевать, чем вы с ней там в спальне занимались! Мне она вовсе не для этого нужна! — неистовствовал принц.

— Но она… идеальна… — только и смог вымолвить Гаузен, у которого перехватило дыхание от откровений Леканта.

— Идеальна?! — возмутился принц. — Идеального человека я видел недавно. Он смотрел на меня, когда я любовался озерной гладью!

— Утопленник что ли? Так вот ты чем занимаешься в свободное время, — подумал Гаузен и сделал еще одну отчаянную попытку. — Но она ведь полюбила тебя!

— Каким же надо быть чудовищем, чтобы не любить меня?! Я же король Велитии! Самый могущественный человек в королевстве! — продолжил самовосхваление принц. — Что может быть лучше больной жены? И ведь никто не заподозрит, что ты ее отравил! Она всегда такая была! И я искренне надеялся, что всегда такой будет! Эти принцессы со своими амбициями, какую из них бы я не взял, все равно бы совали свой нос не в свое дело. Иностранная знать преследовала бы интересы своих государств, а местная — собственных семей. Они бы мне все правление испортили! А я хочу властвовать один! Понимаешь? Один! Хочу сам принимать все решения!

— Как ты не можешь понять?! Салочку не интересует власть! — пытался защитить девушку Гаузен.

— Что за чушь! — возмутился Лекант. — Все человеческие отношения строятся на подавлении и подчинении! И ты смеешь, глядя мне в глаза, отрицать это? Я слышал, что ты сам, бродяга из бродяг, и то обзавелся слугой!

— Он не мой слуга! Он мой друг! — вступился за Ленона Гаузен, но Лекант пропустил слова юноши мимо ушей.