Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ)

— Я пол-литр-заключенный! — важно представился сокамерник. — Я работал… пили-водчиком… с алка…алкоголицкого на русскую… И пострадал за свои убеждения онко… алка… алкоголическим заболеванием!

— И что же у тебя за недуг такой? — не понял Гаузен, который, конечно знал, что такое пьянство, но последнее словосочетание было совершенно незнакомо для него.

— Как сказал вождь мирового пролита… пролила… Ик! Портвейна, — продолжал плести выпивоха. — Важнейшие изыскус… из закусок — это вино… и сыр! А я пошел еще дальше и пью все, что могу, закусываю, чем придется, а после этого творю, все, что мне заблагорассудится! Для меня нет никакой разницы! Для меня и политура сойдет за пол-литра, лак сойдет за ликер, морилка мне будет горилкой, а если нет под рукой виски «Уайт Хорс» то раздобуду уайт-спирита, — не имея смысла больше притворяться, пьяница достал спрятанную руку и энергично начал размахивать ей, силясь показать свои предпочтения.

— А что сделал-то? — вернулся к вопросу Гаузен, мало чего понимая в этом бреду.

— Да я повесил… повесел… — запинаясь, пытался объяснить хозяин нижней койки.

— Кого повесил? — насторожился Гаузен. — Убийца что ли?

— Да нет! — махнул рукой пьяница. — Повесел-лился слегка.

— Бедняга, да тебе надо лечиться, лечиться и еще раз лечиться, — для приличия посочувствовал Гаузен. — Может, отдохнешь, разомнешься на полу, а я пока койку твою посторожу.

Но пропойца не согласился на столь заманчивые условия.

— Я бы тебе даже налил из своей фляжки за это, — добавил юноша.

— А что там налито? — все еще не теряя надежды опохмелиться, спросил алкоголик.

— Самое вкусное вино, которое в этих краях не достать, — рассыпался в обещаниях Гаузен.

— А оно кислое или сладкое? — не отставал пьяница, забыв, что еще недавно проявлял индифферентность к горячительным напиткам.

— Полу-кисло-сладко-вкусное, — расписывал юноша, не зная, какой сорт у этого так называемого алкоголика любимый.

— А какая у него крепость? — уточнил сокамерник, шумно сглотнув слюну.

— Если бы стены темницы были такими крепкими, как это вино… то нам бы и за двести лет отсюда было не выбраться, — не уставая, нахваливал Гаузен дешевую на самом деле выпивку.

Глаза пьяницы жадно загорелись, и Гаузен решил, что настала пора заключать договор:

— Давай так, ты освободишь мне койку, а я дам тебе хлебнуть.

Пьяница лишь закивал головой и протянул руку.

— Правда, фляга осталась у Мити с Петей. Но скоро я выйду отсюда и обязательно тебя угощу, — сообщил юноша, и нетрезвый сокамерник тут же потерял к нему всякий интерес.

Гаузен по натуре был очень упрям, так что он предпринял еще одну попытку захватить себе место для отдыха.

— Слушай, я смотрю, ты вопросы всякие любишь задавать, — вновь обратился юноша к пьянице. — А делать все равно нечего. Давай в загадки, что ли поиграем. Если я выиграю, то ты мне свое место уступишь, а если ты победишь, то я свое.

Пьяница как-то неопределенно посмотрел на Гаузена, силясь понять, в чем разница выигрыша и проигрыша, что юноша счел за согласие.

— Можешь первым задать, — предложил Гаузен, который пока не смог вспомнить какую-либо стоящую загадку.

— Висит груша — нельзя скушать, — после тяжелых раздумий загадал пьяница. Похоже, это была единственная загадка, которая осталась в его пропитом сознании.

— Гнилая, что ли? — недоуменно предположил юноша. Он понятия не имел о чем речь и ожидал более традиционных загадок, например, про речку или про дождь.

По-видимому, пьяница и сам позабыл ответ, и вопрос так бы и повис в воздухе, если бы вновь не дал о себе знать обитатель верхней полки.

— Боксерская! — торжествующе сообщил Гаузену зэк. — Посмотри на мои уши и нос. Видишь, какие помятые? Да не бойся, не обижу! Я вообще в молодости был спортсмен хоть куда! Ногу за шею закладывал! Правда, потом начал закладывать за воротник, как вот этот дурак, — немного погрустнев, закончил узник. Он уже не стал поворачиваться обратно и с интересом наблюдал за происходящим.

— Теперь моя очередь загадывать, — продолжил юноша и обратился к пьянице.

— Ему кланяются, чтобы дать денег, — загадал Гаузен, имея в виду нищего, сидящего на земле.

— Коррумпированный чиновник! — выдал верхний сокамерник, и Гаузен осуждающе посмотрел на него.

— Вообще-то мы здесь вдвоем играем, и ставки у нас реальные, — осторожно сообщил юноша заключенному.

— Ладно, больше не буду перебивать, — не обидевшись, успокоил юношу зэк. Гаузен тем временем, считая предыдущую попытку проваленной, решил загадать чего посложней.

— Она всегда приходит незваной, — отдаленно начал юноша и посмотрел на пьяницу, ожидая от него ответа.

— Моя теща! — испуганно воскликнул пьяница и перекрестился. Гаузен был настолько возмущен такой глупой догадкой, что решил дать своему противнику второй шанс.

— Встречи с ней боится каждый человек! — нарочито гробовым голосом пророкотал юноша.

— Да теща же! — вжался от страха в угол пьяница.

— Еще ее называют костлявой, — не сдавался Гаузен, дивясь недалекости своего сокамерника.

— Моя теща… Она тощая как смерть! — еще больше перепугался выпивоха.