Лента Мёбиуса

Начинающий сыщик нервно барабанил пальцами по бедру и все спрашивал себя, какого черта он тут делает, в Институте судебной медицины. В Первом дивизионе. В Париже. На какую же каторгу он обрек Селину! И сдаться, повернуть назад он не мог. Что скажет отец? И кем он будет выглядеть перед семьей потомственных сыщиков?

– …Да вы же…

– Простите?

Видимо, тут Демектен вышла из себя. Обогнув стол, она схватила жертву за запястье и поднесла руку к самому носу Вика:

– Снимите маску и понюхайте!

Вик послушался.

– Уксус?

– И так пахнет почти все тело.

Вик перестал барабанить пальцами по бедру и судорожно скрипнул зубами. По правому предплечью вверх поползла боль.

– И что… И что это означает?

Демектен насмешливо хохотнула почти мужским басом:

– Но это же ваша работа, дорогуша! И это ваше дело – объяснить, откуда взялась гнилостная вонь на месте преступления!

– Из… извините меня…

Вик пустился бегом, толкнул вращающуюся дверь зала, вылетел в коридор и привалился к стене, схватившись за правую руку. Ее, от груди до самых кончиков пальцев, словно огнем прожгло.

Едва он разжал зубы, как его догнал Мортье. Майор искоса на него взглянул и протянул ему визитку судебного медика:

– Вот ее координаты, если возникнут вопросы. Звони в любое время, она часто дежурит. Ты не переживай, V8. В первый раз со всеми так бывает. Ты себя повел не хуже других.

Прежде чем отправиться к выходу, он протянул Вику пакет:

– Здесь фотографии с места преступления… Если захочешь продолжить путешествие в ужас. На темное пятно на снимках внимания не обращай, это дефект пленки. Оставь их себе, у нас в любом случае есть цифровые копии. А Демектен передает тебе привет и говорит «Добро пожаловать в Панаму…».

11 Пятница, 4 мая, 02:26

Подъехав холодной ночью к дому, Вик чувствовал себя скверно. Его словно выпотрошили, и хотелось только одного – выпить чего-нибудь покрепче.

Наверху, на четвертом этаже, светилось окно. Он молча шагнул в безликое замкнутое пространство лестничной клетки, которое уже начал ненавидеть.

Селина сидела за столом, положив голову на руки. Рядом стояли пустая тарелка и прибор, видимо нарочно оставленные на столе. Когда Вик вошел, она даже не обернулась.

Он обнял ее сзади, положив подбородок в ямку на плече:

– Как дела, малыш? Хм, ты надушилась?

– Да уж не то что ты… От тебя пахнет… гнилью какой-то.

Она встала, пригвоздив его к месту взглядом, вылила чай в раковину и удалилась в спальню, вся в волнах великолепного голубого кимоно.

«Не может быть…» – прошептал про себя Вик.

О стаканчике, который приготовился выпить, он сразу позабыл. Не расшнуровывая, он стянул с себя кроссовки, разделся на третьей космической, не глядя бросил одежду на гребной тренажер, нырнул на пару минут под душ и сразу залез под одеяло. Жена лежала, повернувшись к нему спиной. Он нежно к ней прижался, ласково провел рукой по тазу и уже подобрался к пупку, когда она схватила его руку и отпихнула назад.

– Вот, значит, какова теперь будет моя жизнь? Покорно дожидаться вместе с ребенком, когда мой муж изволит явиться домой в немыслимое время? Хоть бы позвонил!

– Я тебе звонил из отделения! У нас было вскрытие!

Он помолчал, потом снова заговорил:

– Мой коллега Мо Ван человек весьма специфический, но очень славный, мы…

– Да плевать мне на твоего Мо Вана! И ты должен был ужинать со мной, а не с ним. Ты никогда еще так со мной не обращался. Что на тебя нашло?

– Вот тебе раз! Ты что, устраиваешь мне сцену из-за того, что я впервые в жизни поел не дома?

Вик провел рукой по своим коротко остриженным влажным волосам.

– Понимаешь, я новичок, и они заставили меня присутствовать при… при вскрытии. Это что-то вроде боевого крещения. Конечно, так будет не всегда.

– То же самое твой отец говорил твоей матери, слово в слово.

Вик перевернулся на спину и заложил руки за голову. Наконец-то он вытянулся, и ему сразу стало хорошо. Он лежал с открытыми глазами, и перед ним проходили все мучительные детали сегодняшнего дня. Повсюду кровь. Жюльетта Понселе, королева порно. Останки Леруа на столе в прозекторском зале. Жуткая игра с иглами. Вихрь невыносимых запахов.

Вик долго тер себе виски.

– Думаю, сегодня я чем-то понравился майору. Кое-кого порасспросив, я обнаружил одну важную для расследования деталь.

– Тем лучше. Может, в результате ты станешь хорошим сыщиком.

– А ты сомневалась?

– И что с того, что сомневалась я? Ты сам в это не веришь. Ты себя словно заставляешь.

– Нет, теперь я верю! Я стану хорошим сыщиком!

– Ты всегда делал то, чего хотел папочка! Ведь в том, что ты стал полицейским, есть и его вина, ведь так? И в том, что мы оказались… в таком ужасном месте!

Она зажгла ночник и посмотрела на мужа тяжелым взглядом:

– Что ты приехал искать в этом поганом городе, в Первом дивизионе, если не карьеры, которую тебе наметил отец?

– Париж вовсе не поганый город.

– Поганый.

После такого трудного дня ему приходилось еще и оправдываться.

– Мы не могли оставаться в Авиньоне! Или ты хочешь, чтобы я до конца жизни составлял протоколы и ловил карманников и похитителей дамских сумочек?