Лента Мёбиуса

И вдруг оказалось, что двоим страшно повезло. Выяснилось, что пожилая чета Синицыных накануне уехала в заграничную поездку! Синицыны были тихими, незаметными жильцами, переехавшими в дом недавно после размена – дочь вышла замуж, большую квартиру в центре поменяли на среднюю на одном конце города и маленькую однокомнатную – здесь, на окраине, в доме сталинской постройки. А что, им, пожилым, много ли надо? Да и лучше здесь, в полудеревенском микрорайончике с сиренями под окнами и заброшенным парком невдалеке. И вот этим Синицыным муж дочери вдруг расщедрился на путевку в Болгарию. И теперь там, где вдоль зеленого штакетника на асфальте должно было лежать четырнадцать трупов, – лежит лишь двенадцать.

На следующий день и еще через день в окрестных дворах только и разговоров было, что о рухнувшем доме да о чудом оставшихся в живых Синицыных. Вот ведь судьба как распорядилась, рассказывали друг другу окрестные, как повезло этим Синицыным. Надо же, никто их толком и не замечал, а они вон как… И вроде бы радовались, что старикам так повезло. Но и что-то потаенное проскальзывало, нехорошее что-то. Вот, мол, пожилые Синицыны живы, а маленькая Настя – нет. Нет, Синицыны тут, конечно, ни при чем. А все ж таки…

В далекой Болгарии, в городке Габрове по узким улочкам расплескался карнавал. День дурака, праздник смеха и шутки. Народ толпами бродил по косоватым брусчаткам городка, пыхтя, поднимался по склонам к музею юмора, останавливаясь у кафе, шарахаясь от хлопушек и петард.

Гремела музыка, мелькали разноцветные прожекторы, вспыхивали в темнеющем небе фейерверки. Нет, зря бывшие сослуживцы Синицына, говаривали, бывало: «Курица – не птица, Болгария – не заграница». Заграница, заграница, самая настоящая заграница. Непривычная, прямо-таки пугающая вежливость всех и каждого, предупредительность персонала гостиницы, а особенно продавцов магазинов (все казалось, что принимают за кого-то другого, важного), сверкающие по ночам витрины и нереальная чистота улиц… День на третий супруга даже всплакнула: что-то, мол, тоска какая-то напала, домой хочется.

В старом районе городка было особенно шумно, весело и толпливо. Синицыны, крепко сцепившись под локоток, чтобы не потеряться в людском потоке, плыли по течению, смотрели, разинув рот, на невиданное раньше разнузданное веселье и поначалу боялись заблудиться, но потом поняли, что гостиницу с непривычной надписью Hotel, стоявшую на горе над городом, видно из любой точки Габрова, и успокоились. К тому же почти все болгары постарше прилично говорили по-русски.

Совсем умаявшись, Синицын потянул жену в сторону. Они нашли спокойный уголок на тротуаре и, примостившись у старой шероховатой каменной стены двухэтажного, похожего на игрушечный замок дома, принялись жевать какое-то очень сочное и горячее печево, купленное «за пять левых» минутой раньше с лотка. Вдруг сверху раздался такой крик, свист, улюлюканье и взрывы петард, что Синицын-сам едва не подавился. Они подняли головы и увидели: на балкон, что полукругом нависал прямо над ними, из глубины комнат вывалила толпа веселых, пьяных людей и начала забрасывать людской поток серпантином, конфетами и фруктами.

Где-то около двенадцати, когда слегка отдохнувшие Синицыны решили потихоньку пробираться назад, к отелю, балкон внезапно рухнул!..

Утром о происшествии в Габрове сообщили по болгарскому национальному каналу. Всерьез почти никто не пострадал, за исключением двух русских туристов

Син-ни-динних, которые в момент несчастья стояли прямо под балконом, оба погибли…

Когда известие о гибели Синицыных дошло до родины, сначала никто не поверил. Да не может такого быть! Но поверить пришлось. Хоронить Синицыных привезли на местное кладбище…

Все-таки в новом ряду оказалось не двенадцать, а четырнадцать – строго по числу жителей рухнувшего дома – свежих песчаных холмиков. Никто ни на кладбище, ни позже не произнес этой фразы. Ни один человек. Но этого и не требовалось, поскольку читалась она во взгляде, в молчании, в поднятых бровях буквально каждого: «От судьбы не уйдешь»…

2.

Хорошо катить вечерней дорогой по вялому крымскому серпантину, где-нибудь в районе Коктебеля. Лететь себе на хорошей машине, под свист ветерка в открытом окне, под нездешний далекий джаз из приемника, под медленные отпускные мечтательные мысли… Хорошо бы родиться где-нибудь здесь, у подножья потухшего миллион лет назад Карадага, жить неспешно, баловаться спелым виноградом, размеренно что-нибудь работать, не наживая особого достатка, и быть всегда в благодушии, в бодрости и в здоровье…

…………………………………………………………….

Хорошо родиться в окрестностях Коктебеля. На рыжем теплом склоне длинной плоской, как стол, горы, с видом на синее море, среди пахучих крымских трав, зарослей шиповника и терпко-сладкого кизила. Хорошо вместе с мамой впервые выйти из тесного жилища на свет божий. А потом пространство за пространством, купину за купиной, тропку за тропкой осваивать этот огромный, горячий от вечного южного солнца мир.