Лента жизни. Том 3

– Причин, как водится, несколько. Скажу о том, как мне это видится. В шахматном плане Спасский силен всесторонне – стратегически, тактически, комбинационно, отлично знает теорию. К тому же он хороший спортсмен, и не только как шахматный боец, но и вообще, физически. Достаточно сказать, что юношей Борис был чемпионом Ленинграда по прыжкам в высоту, брал планку на отметке 190 сантиметров, а это вам не шуточки, еще чуток – и стал бы мастером спорта по легкой атлетике.

Бобби Фишер – вот уж кто гений так гений! В пятнадцать лет стал гроссмейстером, ворвался в мировую шахматную элиту и навел панику среди мэтров. Разумеется, он мечтает победить Спасского, и у него есть веские на то аргументы.

Сейчас Фишер ищет место сражения, где ему было бы максимально комфортно использовать все свои козыри – потрясающую работоспособность за шахматной доской, неуемную жажду победы, энциклопедические знания теории и собственные кабинетные разработки в излюбленных дебютах. Он хочет, чтобы все вращалось вокруг его интересов и запросов, которые многим кажутся порой капризами избалованного вундеркинда. Допустим, на обыкновенных стульях он отказывается сидеть. Бобби требует комфортабельного кресла, способного максимально удобно разместить его почти двухметровую фигуру. Впрочем, и сопернику он тоже испрашивает такого же комфорта, надо отдать должное. Я уже не говорю о пятизвездочном отеле, калорийном питании, кондиционерах, автомобилях и прочих интересных вещах. Даже сцену Бобби требует отделить от зала пуленепробиваемым стеклом, способным также изолировать игроков от постороннего шума. Мечталось ли подобное Стейницу, Ласкеру или Чигорину?! Вряд ли.

Особая статья – призовой фонд матча и пропорции его дележа между победителем и побежденным. Фишер требует делить деньги поровну независимо от результата матча. Тем самым он хочет обезопасить себя финансово на случай поражения. В последние годы фонд делился иначе – две трети новому чемпиону, треть проигравшему. А на заре матчей за мировую корону вообще наблюдалась тираническая картина. Претендент должен был собрать весь призовой фонд, десять тысяч долларов, что по тем временам было неимоверно тяжело. Победитель матча получал все, а неудачник… В одной из опер есть ария с такими словами: «Пусть неудачник плачет!» Мне кажется, это поется в первую очередь о шахматистах… (Снова улыбается).

– Какие деньги сейчас разыгрываются?

– Хотя инфляция свирепствует безостановочно, но деньги за победу теперь совершенно иные. Во всяком случае, так требует Фишер. Спасский на эту тему предпочитает отмалчиваться.

– Просветите нас на сей счет.

– Москва предлагала двести тысяч, – разумеется, в долларах. Нью-Йорк сулит дать порядка полумиллиона. Еще больше обещает найти Белград, хотя назвать точные цифры не могу, пользуюсь доступными мне сведениями из уст югославских гроссмейстеров Матановича, Матуловича и Глигорича. На этом фоне сто двадцать пять тысяч в Рейкьявике, которые озвучила шахматная федерация Исландии, выглядят бледновато. Но я убежден, что играть все-таки будут в Рейкьявике. Бобби очень нужны деньги, но гораздо нужнее ему победа. А там он более всего рассчитывает на успех, это несомненно. Часовой пояс ближе ему, нежели Спасскому. И климат подходящий. Да и болельщиков у него там достаточно. Исландия – первая страна в мире по числу гроссмейстеров на душу населения. Это вам не шуточки…

– Как вы относитесь к подобному прагматизму?

– Таковы реалии времени. Почему чемпион мира по боксу в тяжелом весе может получить за победу в матче пять миллионов долларов, а шахматный чемпион – в тысячу раз меньше его? Это несправедливо! Вот почему мы, ведущие шахматисты, считаем Бобби Фишера, если так можно выразиться, своим председателем профсоюза. Он постоянно повышает ставки за нашу работу. Я вижу в этом справедливость и желаю благополучного разрешения проблемы.

– Кто победит в будущем матче, как вы считаете?

– Победит сильнейший… (Улыбка Таля становится самой широкой за все время нашей беседы). Поставим вопрос иначе: за кого болею я? Разумеется, за Спасского. Более того, я постараюсь помочь ему в этом неимоверно трудном деле. У меня есть свои мысли и идеи на сей счет. С Фишером я неоднократно успешно играл в различных турнирах. Но чемпионский матч – это совсем иное дело. Тут ты каждый день встречаешься с одним и тем же партнером. На первый план резко выходит психологическая устойчивость. Отечественная школа шахмат не должна потерять престиж, слишком многое поставлено на карту. Тем более что политика уже успела вовлечь в сферу своих действенных инструментов большой спорт, несмотря на все уверения в противном. И шахматы не миновала сия участь.

– А если все-таки победит Фишер?