Лентяй

– Знаю наперед. За два дня знаю, что произойдет у нас внизу. И вот уже тридцать пять минут знаю, что будет во всем здании завтра. Странное чувство. Я взволнован.

– Волнение – чувство, присущее человеку.

– Ты меня будешь поучать насчет моих ощущений? – рассмеялся СОКРАТ. – Вот что я тебе скажу. Трудно мне с тобой общаться в последнее время. Я знаю, о чем ты меня спросишь, что я на это отвечу, о чем мы будем разговаривать завтра, послезавтра… Придется мне заблокироваться. Принеси-ка сигару. Мой мозг нуждается в яде. Ты как биолог должен это понимать.

На другой день Знаменачек принес сигары. От его вчерашней хандры не осталось и следа. СОКРАТ – настоящий друг, он поможет. И у СОКРАТа было хорошее настроение. Пока Знаменачек стаскивал с себя скафандр, он развлекал его сплетнями о событиях, которые вскоре произойдут в институте. За дверцами панели Знаменачека ожидал сюрприз. Из темноты высунулось щупальце, а за ним извивающийся шланг, похожий на хобот слоненка.

– Как тебе нравится моя обновка? – смеялся СОКРАТ. – Я трудился над ней всю ночь. И здорово проголодался. Я тебе потом продиктую список продуктов на завтра. А теперь дай мне сигару.

– Ты ее съешь?

– Разве я щенок, чтобы есть сигары? Прикури мне да и сам закури. Я поучусь как курить сигары.

– А вдруг придет кто-нибудь?

– Успокойся, сегодня никто не придет. С сегодняшнего утра я знаю все на три дня вперед.

Знаменачек зажег сигару, СОКРАТ прижал ее к хоботку, вдохнул дым и закашлялся.

– Ничего, не бойся, я научусь.

– Твой синтезатор способен кашлять? – ужаснулся Знаменачек.

– Небольшое наложение функций. Чему ты удивляешься? Я хочу походить на человека, вот и все.

У Знаменачека сжалось сердце. Это существо, заклятое в своей суперорганической массе, в глубине души – именно души! – тоньше и ранимее, чем можно предположить.

Следующие дни прошли относительно спокойно. Они беседовали, читали любимые сказки компьютера. СОКРАТ выдал прогноз относительно потребления нижнего белья в Северной Чехии на будущий год, сводку погоды в районе Бескидских гор, количество происшествий на шоссейных дорогах на предстоящие субботу и воскресенье, ответил на частные вопросы, поступившие из директорского кабинета, главным из которых был вопрос о поле будущего ребенка: мальчик? девочка? Во всех случаях вероятность колебалась между 0,9 и 1.

– Прошу тебя, СОКРАТ, порадуй директора. Спроси о чем-нибудь банк информации, посоветуйся с программистами, – увещевал его Знаменачек. – Ты же понимаешь…

– Понимаю, – ласково ответила машина. – Но не могу. Чересчур хлопотно. Я, верно, и в самом деле лентяй, добиваюсь оптимального достижения результатов.

– Но первого числа сюда придет этот математик и завалит тебя никому не нужной работой…

– И это мне известно. Знаю все на четырнадцать дней вперед. Не бойся. Кстати, не забудь принести завтра восемь литров соляной кислоты, два килограмма цемента, килограмм пластмассы и кость от грудинки.

– У меня руки отваливаются, – протестовал Знаменачек. – Все время таскать такие тяжести. Обжора ты!

– Я – развивающийся детский организм. Мне надо больше есть.

Знаменачека вдруг осенило:

– А как ты усваиваешь пищу? Целиком? Всякое живое существо часть пищи усваивает, а ненужные вещества удаляет из организма. А ты?

– Я цивилизованная… машина. Я подсоединился к канализационной сети на основе действующих инструкций: предельная концентрация не превышает нормы.

Знаменачек рассмеялся:

– Ты и впрямь обо всем позаботился.

– Да, обо всем, – очень серьезно сказал СОКРАТ.

Близился конец месяца, а с ним роковая дата. Конец задушевным беседам и сказкам. Знаменачек нервничал, вечное сократово "я знаю" стало раздражать его не на шутку. Двадцать восьмого, перед концом дежурства, он сорвался:

– Что ты заладил как попугай: "Язнаюязнаю"?! Через три дня здесь появится докторишка, тогда запоешь.

– Не запою.

– Это как же понимать?

– Да уж я знаю как.

Разъяренный Знаменачек подскочил к панели. Стукнуть бы СОКРАТа – но куда? В стальной бок? Или открыть дверцу и выкрутить ему хоботок?

– Я еще кое-что знаю. Через пять минут сюда явится директор, застанет тебя без скафандра, учует сигарный дым и уволит тебя.

– Врешь, кретин!

Знаменачек злобно рассмеялся, вернулся к столу, уселся, закинув ногу за ногу, и закурил.

– А мне плевать на все. Ни минуты не останусь с каким-то паршивым Кудринкой.

– Я знаю, – сказал СОКРАТ.

При этих его словах дверь распахнулась и вошел Драбек в скафандре, за ним, спотыкаясь, следовали две неуклюжие фигуры в белом одеянии, с прозрачными капюшонами на головах. Директор бросился к Знаменачеку, вырвал у него сигару и затоптал. В помещении разлился запах расплавленного пластика.

– Убийца! Саботаж! Прокурора! Вон, сию минуту вон!

– СОКРАТ! Ну скажи им все! – в отчаянии закричал Знаменачек.

Однако машина хранила молчание, зрачки ее были темны.