Лентяйское сочинение

А Борька стоит сзади, льёт мне на голову одеколон из пузырька и расчёской водит. А тут хоть причёсывай, хоть не причёсывай – всё равно в зеркале не человек виден, а сплошное чудище. Огородное пугало.

– Борька! – говорю.

– Ну что тебе?.. – отвечает дрожащим голосом.

– Ты же меня искалечил!

– Скажешь тоже… искалечил… Что я тебе, руку прищемил или ногу вывихнул?

– Ты же мне голову изуродовал!

– Чего ты орёшь: голову, голову!.. Можно подумать, что она у тебя соображать перестала. Ведь я же не нарочно. А не нравится – иди в свою парикмахерскую. Достригайся! Трать там свои деньги!

– Тут и достригать нечего! И потом, как я пойду?!

– Ногами! Как…

– Да ведь меня люди увидят – с перепугу начнут на дома натыкаться!

– Ну, это мелочи, – говорит Борька. – Полотенце намотаем и пойдём. Между прочим, у индийских фокусников головы всегда полотенцем обмотаны.

– Не хочу я быть индийским фокусником!

– Не хочешь – давай найдём что-нибудь другое.

Мы стали искать. Борька предложил мне свою зимнюю шапку. А какая тут шапка, когда на улице лето. Жара стоит.

– Ты, – говорит он, – завяжешь уши, и получится, будто у тебя зубы сильно разболелись, и ты идёшь в поликлинику. Можешь и пальто моё надеть, если тебе стыдно в одной шапке идти. Ну, будто ты весь заболел.

Я чуть не заплакал.

– Ты что? – говорю. – Издеваешься, да?! Какие зубы, какое пальто?! У меня же голова не в порядке… То есть мне же в парикмахерскую надо!

– Да нет у меня летних шапок! – кричит Борька. – Куда-то все подевались. Видишь: нет! Только одна зимняя. Не надевать же тебе женский платок или шляпку с пёрышком…

И пришлось мне надеть кепку Борькиного дедушки. Такую серую в клеточку. Большую, как морская черепаха. Ей всё не сиделось, и она ползала по моей голове, как живая.

Мы вышли на улицу. Из-за этой кепки я ничего вокруг себя не видел. Борька держал меня за руку, как маленького. И вёл, как слепого.

– Ничего, Вовка, – приговаривал он, – не волнуйся. Ты только под ноги смотри, а уж я тебя доведу.

– Не волнуйся, не волнуйся… Парикмахер криволапый. Натворил, а теперь успокаивает…

Дотащились. Стали входить в дверь, а она не открывается.

– Мальчики, вы что хулиганите? Разве можно двери ломать? – сказал какой-то прохожий.

– Мы не хулиганим, – отвечает Борька. – Мы в парикмахерскую.

– Так ведь сегодня парикмахерская не работает. Выходной у них сегодня.

Тут меня зашатало. Приподнимаю козырёк кепки.

– Почему выходной?

– Потому что парикмахеры сегодня отдыхают.

– А я как же?

– Подожди ты! – перебил меня Борька. – Скажите, пожалуйста, а на Гражданском проспекте парикмахерская сегодня работает?

– А там, кажется, ремонт начался.

– Спасибо, – отвечает Борька.

Прохожий ушёл, а мы остались.

– Борька, что делать будем?

– Не знаю, – говорит.

– И я не знаю.

– Придётся тебе, Вовка, потерпеть. До завтра. А завтра с утра – в парикмахерскую. Тебе только ночь переночевать. Заснёшь, а во сне ведь тебе всё равно, какой ты…

– А что я дома скажу?

– Скажешь, что парикмахерская закрыта на выходной.

– Это я и без тебя знаю! А про голову?!

– Скажи, скажи… это…

Борькины ноги затоптались на месте. Я даже подумал, что он сейчас убежит.

– Ладно, – говорю, – веди меня домой.

– Вовка, может, ты у меня переночуешь?

– Думаешь, тебе не влетит?

– А мне за что?

– А за крахмальную простынь. Ты же её теперь так не сложишь, как она была.

– Да, – тяжело вздохнул Борька.

Привёл он меня домой. Звоним. Открывает папа. Я его по брюкам узнал и по тапочкам.

Папа долго стоял в открытых дверях.

– Боря, – спросил он, – ты не знаешь, где Вовка? С ним ничего не случилось?

– С ним? Он вот. С ним ничего…

Папа снял с меня кепку.

– Как же ничего, когда он так благоухает. От него пахнет, как от целого розария Ботанического сада.

Борька понюхал меня. Говорит:

– Немножко пахнет. Цветами.

– Это называется немножко? А кто его так немножко оболванил? Неужели это он сам себя умудрился?..

Борька молчит. Я тоже.

– Та-ак…

Тут папа хлопнул меня по шее и рассмеялся. А Борька от папиного смеха вдруг расхрабрился.

– Это я, – говорит, – вашего Вовку так. Я под бокс старался. А парикмахерская оказалась закрытой.

– Получай своё, мастер по причёскам! – сказал папа и хлопнул Борьку. Только он его хлопнул так, будто у Борьки такая больная шея, что по ней нельзя треснуть как следует. А ведь мне ещё и от мамы… что-то будет…

В подвале

Дверь подвала была открыта.

Сразу за дверью горела лампочка. Мы чуть-чуть отошли от неё, и стало темно.

– Кто боится – пускай остаётся, – сказал Вадька.

– Остальные за мной! – сказал Борька.

Никто не испугался, и мы все пошли.

Борька шёл впереди.

– Держитесь за стенку, – сказал он.

Стенка куда-то повернула, потом ещё раз повернула, а потом я нащупал рукой выключатель. Щёлкнул – зажглась лампочка, и стало светло.

– Это здорово! Теперь можно не бояться, – сказал Вадька.

– А чего бояться? – сказал Борька. – В темноте, может, интересней.

– Так уж и интересней! – сказал Толька. – В темноте разве найдёшь что-нибудь дельное.