Ленуха Маклай, или Семь Пятниц на деревне (СИ)

Общаться с туристами через переводчик получалось только на самые простые темы.

Книжки, включая даже сочинения Миклухо-Маклая, она уже прочитала.

Дошло до того, что отпускница стала с интересом поглядывать в сторону старых авиационных журналов, которые по-прежнему лежали в ящике под тахтой.

Глаза и мозг жительницы мегаполиса хорошенько отдохнули, свежим воздухом она надышалась впрок. Начался ощутимый информационный голод.

От нечего делать девушка принялась внимательнее наблюдать за туристами и с удивлением отметила, что дедовщина пошла расхлябанным половцам на пользу. Все трое подтянулись физически и в целом стали выглядеть более собранными. Создавалось впечатление, что данным индивидуумам по жизни не хватало внимания и опеки взрослых состоявшихся мужчин.

Ади Харртра и вовсе увлекся огородничеством, проявляя даже, кажется, больший энтузиазм, чем завзятые дачники Буано Крисна и Дармо Буди Гема.

Наконец в одно прекрасное утро Елена, возвращаясь со стадиона, заметила, что датчик движения, висящий в простенке рядом с входной дверью, уже не бледно-зеленый, каким был еще пару часов назад, а насыщенно изумрудный.

Выходит, новая группа туристов уже на подходе.

Пришла пора отправлять половцев и печенегов восвояси. Надо их немедленно предупредить. Пусть собирают свой колюще-режащий металлолом и другие вещи, делают уборку в соломенной хижине. И поскорее, желательно завтра с утра, освобождают помещение. Больше накапливать здесь туристов она не намерена.

3

Все пятеро мужчин, нашлись, разумеется, на огороде, куда они, по всей видимости, быстренько телепортировались из своей хижины, ведь, по ощущению Елены, и обед их еще не должен был подойти к концу. Но нет, вот они все, голубчики, в сборе.

Оба половца и самый загоревший из печенегов, Ари Харртра, кажется – диковинные имена туристов все еще давались Елене с трудом – увлеченно возились на грядках. Остальные два печенега, как показалось Елене, только создавали вид, что занимаются делом. Они не стали скрывать радости, когда жрица объявила, что служение ей закончено и охотники могут отправляться по домам.

Старички же и Ари Харртра оказались неподдельно огорчены. Буано Кррисна и Даррмо Буди Гема с таким сожалением оглядывали свои плантации, что Елена прониклась к ним сочувствием. Бедняжки, наверное, живут в каменных скворечниках, не имея возможности вволю повозиться с посадками. Переехали, скорее всего, когда-то в город из села, а к старости пробудились деревенские инстинкты.

Как будто бы желая добавить сцене расставания с огородом жалостливости, Буано попросил у «всемилостивой жрицы» разрешения полить посадки на прощание, ведь без их заботы все здесь засохнет.

Наконец туристы стали готовиться к отъезду. Они полностью освободили от своих вещей хижину (шалаш в саду Елена распорядилась не разбирать, ведь он никому не мешает) и, гремя внушительным арсеналом топоров и копий, которые цеплять на себя не стали, пошли за хозяйкой в Дом жриц через боковой вход.

О его существовании Елена вспомнила только теперь, хотя Рата сразу же показала временной жрице дверь, через которую следует выпускать туристов. Елена, хоть и осмотрела в первые дни весь дом и внутри и снаружи, почему-то ее не открывала, полагая, что это просто еще один выход из здания.

На самом деле там находилось изолированное помещение, где выполнившие все задания жрицы охотники возвращались в цивилизованное состояние. Здесь же они приводили себя в порядок, переодевались в привычную одежду, а в примыкающем крытом ангаре для отбытия с островов их ждали собственные летуны. Все это по давно отлаженной схеме доставлялось сюда, в конечную точку пути, сразу же после того, как охотники выходили на Дорогу Предков.

Елена выпроводила мужчин за дверь и полагала, что на этом с ними распростилась, но задержавшийся на минуту Буано Крисна попросил у нее позволения заглянуть в Дом жриц еще раз перед отъездом. Девушка удивилась, но отказывать не стала.

Через пару часов в дверь деликатно постучали. Елена открыла дверь и обомлела. Перед ней стояли двое импозантных пожилых мужчин, от которых так и веяло высоким общественным положением и богатством. Время, проведенное в позе огородника на помидорно-кукурузных плантациях, угадывалось лишь по излишне прокаленным солнцем лицам. На фоне чудесным образом изменившихся пенсионеров Елена сразу же ощутила, что ее жреческий наряд несколько замызган, и неожиданно для себя смутилась. За спинами олигархов маячили отмытые половцы, но их демократичного вида одежда такого ошеломляющего впечатления не производила.

Преобразившиеся печенеги долго и велеречиво благодарили жрицу за необыкновенно полезный опыт и приятно проведенное время и выражали сожаление, что вынуждены покинуть опытные сельскохозяйственные участки (да, так и сказали!), с которыми они буквально сроднились душой, и прервать столь интересное занятие.

Речь бывших дикарей на удивление выправилась и обросла словарным запасом. От этого Елена еще больше растерялась, но надо было что-то отвечать, и она сбивчиво заговорила: