Леонард и Голодный Пол

Голодный Пол, обычно человек флегматичный — его не так-то просто было разозлить или обидеть, — почувствовал, что теряет самообладание. Конечно, он отдавал себе отчет, что его дорогая мамочка ни в чем не виновата, в данном случае она проявила лишь доброту и заботу как в мыслях, так и в поступках. Его ярость, возмущение, чувство, что с ним поступили несправедливо, относились прежде всего к шельме супермаркету (так саркастически он его окрестил), где мама купила конфеты. Этот корпоративный монстр проявлял явное безразличие к возможно катастрофическим последствиям, уготованным сестринскому персоналу, чьей обязанностью в национальных учреждениях здравоохранения является уход за самыми слабыми и уязвимыми гражданами. Голодный Пол (от имени своей матери) хотел, чтобы эти отважные медсестры приобщились бы к скромной роскоши, отведав «Тоффи» или «Карамельную мечту», и чтобы им не пришлось потом склоняться в три погибели над лучшими сантехническими изделиями из доступного фарфора «Армитаж Шенкс». От одной только мысли об этом даже в самом уравновешенном характере пробуждались темные шекспировские страсти. Обычно Голодный Пол стоял твердо, как плотина, позволяя миру течь поверх и сквозь себя, но в данном случае его обуял священный педантизм человека, оскорбленного за ближнего.

Он шел к супермаркету, все больше раздражаясь при виде пустых обещаний, кричащих с рекламных щитов на парковке, и наконец остановился перед зданием (разумеется, ни в чем не повинным) с чувством, что должен исполнить предназначенное ему судьбой. Войдя в супермаркет, он обратился к первой попавшейся сотруднице, но она не стала его слушать, заявив, что у нее перерыв. Вторая сказала, что занята с другим покупателем, но Голодный Пол понял, что это всего лишь хитрый маневр. Чувствуя, что добьется большего, если обратится к сотруднику того же пола, Голодный Пол приметил одного из мальчиков-мужчин, которых частенько наблюдал в зале продаж.

— Я хочу подать жалобу по поводу этой коробки конфет «Розы», — сказал он с решительным видом и даже зачем-то очень раскатисто произнес букву «р».

— Э-э-э, тута бумажные салфетки и полотенцы. Вам в кондинтеровский, — сказал парень и махнул куда-то в сторону.

Голодный Пол, не желая преждевременно стрелять по ложной мишени, пренебрег неопределенностью ответа и с деловым видом направился к указанному проходу. Там еще один мальчик-мужчина разгружал тележку с пасхальными шоколадными яйцами, концом шариковой ручки прокалывая оптовую пластиковую упаковку.

— Прошу прощения, я хочу подать жалобу по поводу этой коробки «Розы».

— Э-э-э, о’кей. А что с ней не так?

— Она просрочена больше чем на год. Что вы на это скажете?

— Можете обменять ее на другую там, на полке, — предложил парень, моментально капитулировав.

— Дело не только в конфетах. Дело в принципе, — ответил Голодный Пол, выделив последнее слово, чтобы дать понять, что речь идет о куда более важных вещах.

— Хотите, что ли, с менеджером поговорить?

— Да, будьте любезны.

Мальчик-мужчина исчез за странными пластмассовыми дверями, которые, кажется, бывают только в супермаркетах. Его не было довольно долго. Женщина, стоявшая неподалеку и, очевидно, обладавшая острым чутьем на назревающий скандал, придвинулась ближе. На ней было что-то вроде кофты домашней вязки и берет. В тележке у нее уже лежало несколько коробок из кондитерского отдела, свидетельствуя, что у женщины потенциально имеется locus standi в том, что вот-вот произойдет.

— Что случилось, дорогуша?

— Я купил эту коробку в подарок, чтобы проявить заботу о прекрасных медсестрах в больнице и их несчастных пациентах; точнее, моя мама купила. И вдруг обнаруживаю, что конфеты на год просрочены! Невероятно! Надо же что-то делать, — объяснил Голодный Пол.

— Как вы правы, дорогуша. Могло ведь случиться несчастье. А им тут наплевать. На-пле-вать, — подхватила женщина.

Еще одна родственная душа, крупная женщина средних лет в спортивном костюме — Голодный Пол подумал, что она занимается толканием ядра или каким-нибудь другим видом спорта, где требуется мощное телосложение, — присоединила свой голос к общему хору:

— Могу поспорить, что у них половина продуктов просрочена. Скармливают нам что попало. Я бы никогда не стала проверять дату на шоколаде. На хлеб или молоко, конечно, смотрю, но на конфеты мне и в голову бы не пришло.

— Да, вы хорошо сделали, что обратили внимание, — вставила кофта домашней вязки, хотя жестом дала понять, что они с толкательницей ядра относятся к разным классам любителей шоколада.

Мальчик-мужчина вернулся с человеком, похожим на футбольного комментатора: костюм на нем сидел плохо, боковой пробор был намазан гелем, и сам он в молодости, вероятно, принадлежал к компании таких же мальчиков-мужчин.

— Это вы покупатель с «Розами»? Я дежурный менеджер. Чем могу вам помочь, сэр? — спросил он.