Леонардо да Винчи и Братство Сиона

Этот необычный и откровенный трактат связывает Марию Магдалину с Minne — Леди-любовью миннезингеров, но — что еще более поразительно — заставляет ученых задуматься, поскольку содержит утверждения о Марии Магдалине, которые помимо трактата можно встретить только в Евангелиях Наг Хаммади. В трактате она выступает как главная по отношению к Петру, поскольку лучше понимала Иисуса, здесь же и говорится о напряженности в отношениях между ней и Петром.

Более того, в трактате «Сестра Катерина»[122] упоминаются конкретные стычки между ними, данные о которых можно было почерпнуть только в текстах Наг Хаммади.

Профессор Пенсильванского университета Барбара Ньюмен сумела выразить затруднительное положение, в которое попали академики, следующими словами: «То, что прозвучало в «Сестре Катерине», ставит перед наукой трудную проблему исторической преемственности» и созналась, что «это реальное, хотя и загадочное явление»[123]. Каким образом в руки автора «Сестры Катерины» в XIV веке попали тексты, впервые обнаруженные в XX? То, что в трактате видно влияние катаров и трубадуров Лангедока, не может быть случайностью, и из этого следует очевидный вывод: именно через них было получено знание гностических Евангелий в части, касающейся Марии Магдалины. Их тайна может быть не только в том, что нам известно как тексты Хаммади, но также и в других документах, столь же ценных, но еще не обнаруженных.

Непреходящая вера в сексуальный характер отношений между Иисусом и Магдалиной распространена на юге Франции. В неопубликованных материалах исследования Джона Саула говорится, что он нашел множество ссылок на такой союз в литературных произведениях Южной Франции, написанных до XVII века, в частности у авторов, связанных с Братством Сиона, таких как Сезар, сын Нострадамуса (который опубликовал свои труды в Тулузе)[124].

В Провансе мы убедились, что у всех центров культа Магдалины обычно есть места, ассоциируемые с Иоанном Крестителем. Поскольку катары высоко ценили ее, может быть, они поклонялись и Крестителю. Напротив, по всей видимости, катары столь активно невзлюбили Крестителя, что писали о нем как о «демоне». Эта линия идет от богомилов, которые считали его «предтечей Антихриста»[125]. Один из немногих сохранившихся священных текстов катаров называется «Книга Иоанна» (известная также как Liber Secretum), представляющая собой гностический вариант Евангелия совсем иного Иоанна. Большая часть книги в точности повторяет каноническое Евангелие, но в ней имеются некоторые добавления — «откровения», намеренно произнесенные Иисусом только перед Иоанном — «возлюбленным учеником». Откровения эти дуалистические-гностические и согласуются с общей теологией катаров[126].

В этой книге Иисус говорит своим ученикам, что Иоанн Креститель на самом деле был посланцем сатаны (Властелина материального мира), которого направили для того, чтобы упредить его миссию спасения. Изначально это был текст богомилов, и полностью его не воспринимали ни богомилы, ни все катары. Многие секты катаров исповедовали более ортодоксальные взгляды на Иоанна, и есть доказательства того, что богомилы на Балканах даже отмечали ритуалами его день — 24 июня[127].

Но совершенно точно известно, что катары питали особое уважение к Евангелию от Иоанна, которое ученые считают сейчас наиболее гностическим в Новом Завете. (В оккультных кругах давно ходит слух, что у катаров был другой, ныне утраченный вариант Евангелия от Иоанна, и многие из тех, кто увлекается оккультизмом, обшарили все окрестности Монтсегюра, надеясь найти его, но безуспешно[128]).

Очевидно, что катары придерживались неортодоксальных, хотя и несколько непоследовательных, представлений об Иоанне Крестителе. Но скрывалось ли что-либо за их концепцией дурного Иоанна и доброго Иисуса? Вероятно, нет, но, как полагают некоторые современные комментаторы, отношения между этими двумя людьми были не столь безоблачными, как считают большинство христиан[129]. Взгляды катаров, возможно, представляли собой их философию дуализма в самой простой форме: если в паре один хороший, то другой плохой. Но если это так, то по логике следует предположить, что они считали их противостоящими, но равными. Из этого следует, что думали о них как о соперниках, что вряд ли можно назвать традиционным христианским мышлением. Кроме того, вследствие этого возникают сомнения в том, что в Средние века в этих местах признавали постулат о предполагаемой поддержке миссии Иисуса Иоанном Крестителем. Как и в случае Магдалины и Иисуса, взаимоотношения Иоанна и Иисуса воспринимались в варианте, радикально отличающемся от принятого Церковью.