Леонек и лев

И вот уже улица, клетки со львом уже нет, только дома, дома, один за другим, близко-близко друг к другу, высокие, тесной толпой, неба над ними не видать.

«Всё небо вымостили в этом городе домами, что ли?» — думает Леонек.

И про льва думает, потому что лев, хотя и остался в клетке, из головы никак не выходит, так и кружит, так и кружит в его мыслях, как по клетке своей кружил

Льву не скажет ни один мальчишка:

«Ты трусишка!»

Ехать в электричке не боится,

В лифт садится.

То сквозь пламя прыгнет, то ныряет

В воду с маха.

То по тёмной лестнице шагает

Он без страха.

Но отвага не приходит сразу.

По заказу.

Был и он

ребёнком, львёнком, крошкой

И — немножко

Трусил, опасаясь с непривычки

Электрички,

Лифта, переулков, перекрёстков,

Злых подростков.

Пуще всех двоюродного брата

Он боялся.

Брат над крошкой львёнком

нагловато

Насмехался.

Безответно досаждал бедняге

Брат, бывало.

Потому что в малыше отваги

Было мало…

Очень непросто идти по улице, когда лев не выходит у тебя из головы. Вот и Леонек То наткнётся на кого-нибудь, то спотыкается. Наконец, дядя просит, чтобы Вальдек взял Леонека за руку.

— Да что я — нянька? — сердится Вальдек и шипит над ухом у Леонека: — Приехал в гости овечий хвостик! Верёвочки не хватает! Надо бы тебя привязать за верёвочку да вывести на травку. Чтобы пасся, а не гулял по городу, эх ты, деревня! Стоит только тебя увидеть, сразу ясно — деревня!

Кончится это мучительство когда-нибудь или нет?

Хорошо, по крайней мере, что дома кончились. Снова над головой полно неба, почти столько же неба, сколько в деревне, хотя под ногами не трава, а площадь, выложенная каменными плитами.

А на площади дети. Кто на корточки присел, кто на коленях, кто лежит, как кому удобней, наклонились над плитами, перемазались цветными мелками.

— Девочки и мальчики, дети-рисовальщики! — кричит в рупор стоящий на возвышении толстяк. — Все сюда! Кто хочет принять участие в конкурсе на лучший рисунок, прошу подойти ко мне за мелом. Беги, милок, бери мелок! Победители получат сладкие призы. Будете молодцами, одарим вас леденцами. Девочки и мальчики, оближете пальчики! Ко мне, юные художники! Мы рисуем на улице!

— Почти каждое воскресенье тут проводятся конкурсы на самый красивый рисунок, — говорит дядя Леонеку и подталкивает его в сторону толстяка с рупором. — Иди! Вальдек уже побежал. Возьми у этого пана мелок, что-нибудь нарисуешь, может, и тебя наградят.

— На соседа не глядите, а рисуйте что хотите! — кричит толстяк.

— Иди же, Леонек, не бойся! — уговаривает дядя. — Можешь деревню свою нарисовать, лошадей, коров…

— А льва? — спрашивает Леонек.

— И льва можешь, — соглашается дядя, и Леонек бежит за мелком.

— Осторожно! — кричит какой-то мальчик. — Куда лезешь, разиня? Ослеп, что ли? Не видишь, на машину наступил?

И уже кричат отовсюду:

— Обойди сторонкой, да не туда же!

— Не по рисунку, тюха!

— Ой, мамочки, божью коровку раздавил! — Божью коровку рисует девочка в жёлтой шляпке. И сама в таких же веснушках, как её божья коровка. А вокруг — машины, самолёты, индейцы на взмыленных лошадях… Все плиты размалёваны, неизвестно, как пройти. Дядя отлучился. Толстяк с рупором раздал все коробки с мелками. Не хватило мелка Леонеку. Значит, не будет льва?

Там, где, на корточки присев,

Малюют все счастливо,

Не будет льва, не встанет лев

С хвостом и рыжей гривой.

А мог бы, мог бы, мог стоять

И быть большого роста,

И точно солнышко сиять…

Ну хоть зажмурься просто!

А мог, а мог разинуть зев,

Однако не для жалоб…

— Отличный, симпатичный лев! —

Вся детвора визжала б.

Дела неплохо шли сперва,

Пока не стало ясно:

Не встанет лев, не будет льва,—

И это так ужасно.

…Слезу напрасно не роняй,

А выхода ищи ты:

Свою мечту обороняй —

Мечте

Нужна

Защита!

— Вальдек! — громко, на всю площадь, кричит Леонек. — Вальдек!

— Чего горло дерёшь? — поворачивает голову от своего рисунка Вальдек.

Он рисует море. На море корабли. Перед Вальдеком голубые трёхэтажные волны, кораблей — четыре, а пятый — коробка с мелками. Все цвета у него в коробке. Жёлтый — для всего льва, белый — на зубы, а коричневый — это грива. Как раз подходят.

— Вальдек, дай мелок! — протягивает руку Леонек. — Я не стану ябедничать, что ты дразнился. Клянусь, никому ни слова, только дай!

— Да ты и так не проболтаешься: ты меня забоишься, — пожимает плечами Вальдек. — Никаких мелков не получишь, отстань и катись подальше: мне на море такие чурбаки не нужны.

— Вальдек… — пробует попросить ещё раз Леонек.

Даже руки сложил. Умоляет. Но всё без толку. Вальдек не смотрит, он отвернулся.

И опять слёзы в горле: у всех есть мелки, только ему не хватило, и ничего с этим, наверно, уже не поделать.

И вдруг откликается девочка, рисующая божью коровку.

— Постой, — говорит, — я могу дать тебе кусочек зелёного.

Жалко ей стало Леонека. Разломила свой зелёный мелок пополам, протягивает ему, смотрит на него из-под жёлтой шляпки, морщит веснушчатый нос.

— Тут возле меня есть место. Вот здесь, где лежит моя сумочка. Передвинь сумочку и принимайся за дело.

— А можно, — глотает слёзы Леонек, — зелёным мелком нарисовать льва?