Леонид Андреев

Еще одна запись из дневника Сатаны отчасти приоткрывает намерения его победителя — Фомы Магнуса: «Уже давно мне нужны деньги, очень большие деньги. В моем прошлом, которое вам ни к чему знать, у меня были некоторые… неудачи, раздражавшие меня. <…> Моя энергия была схвачена и заперта, как воробей в клетку. Три года неподвижно сидел я в этой проклятой щели, подстерегая случай…» С помощью вандергудовских миллиардов Фома Магнус собирается «взорвать планету», причем отнюдь не лично, его способ — помочь людям реализовать те темные инстинкты, которые в них сидят: «Мы приведем в движение всю землю, и миллионы марионеток послушно запрыгают по нашему приказу: ты еще не знаешь, как они талантливы и послушны, это будет превосходная игра…»

Лично я уверена, что фигура Фомы Магнуса, обманувшего и ужаснувшего самого Сатану, рождается у Андреева из опыта двухлетнего диалога с тем, кто, по его мнению, осквернил и опоганил идею революции «в планетарном масштабе» — короче говоря, с Владимиром Лениным. Вообще же образ человека-динамита — бомбы с «глазами, ушами и сознанием» — еще одна пророческая идея Андреева, именно такие человеко-бомбы, начиненные не столько тротилом, сколько «верою в чудо», и взрываются ныне на улицах городов.

Очень часто «Дневник Сатаны» полагают неоконченным романом, действительно, рукопись по каким-то причинам не была отправлена в Лондон Рериху, и эта тема снова всплывает в сентябрьской — 1919 года — переписке Андреева. Он все еще «готовит роман к печати», намереваясь теперь издать «Дневник Сатаны» в США. Исходя же из собственной внутренней логики, произведение выглядит совершенно законченным: ни Магнусу, ни беспутной Марии, ни самому Сатане сказать более нечего. Последняя запись нечистого заканчивается весьма эффектным эпизодом: «Выпрямив грудь в разорванной сорочке, незаметно поддерживая рукав, чтобы он совсем не свалился, сурово и грозно глядя прямо в глупые и, как я верил, испуганные глаза мошенника Магнуса, я торжественно ответил:

— Я — Сатана.

Одно мгновение Магнус молчал и затем рассмеялся всем смехом, какой только может вместить пьяная, отвратительная человеческая утроба». Отсмеявшись, Магнус — этот, по мнению Дьявола, «волосатый червяк» — вызвал из коридора всех, кто был тогда на вилле, включая кардинала X.: «Идите сюда! Тут Сатана! Вочело… вочеловечившийся!»

И далее «словно сельский поп, пугающий своих невежественных прихожан», герой романа грозит смеющимся над ним людишкам «адом» и его дантовскими муками «литературного свойства», «вечным огнем», «неутолимой жаждой», «зубовным скрежетом», вызывая все новые припадки безудержного хохота, пока Фома Магнус жестом не останавливает веселье. Оставшимся за ним последним словом этот новый Бог и вовсе «добивает» Дьявола: «Если ты Сатана, то ты и здесь опоздал. Понимаешь? Ты зачем пришел сюда? Играть, ты говорил? Искушать? Смеяться над нами, людишками? Придумать какую-нибудь новую злую игру, где мы плясали бы под твою музыку? Но так ты опоздал. Надо было приходить раньше, а теперь земля выросла и больше не нуждается в твоих талантах. Я не говорю о себе, который так легко обманул тебя и отнял деньги… Не говорю о Марии. Но посмотри на этих скромных маленьких друзей моих и устыдись: где в твоем аду ты найдешь таких очаровательных, бесстрашных, на все готовых чертей? А они даже в историю не попадут, такие они маленькие».

Вероятно, ввиду этих, слишком уж прозрачных, аллюзий в стране «бесстрашных, на все готовых чертей», последний роман Андреева не издавали долгие годы[572]: лишь во время перестройки массовый российский читатель получил этот — последний — художественный текст Леонида Андреева. Разумеется, главная «фишка» романа — вочеловечившийся Дьявол — не «сработала», поскольку мир давно уже знал булгаковского Воланда, и, кстати, этот «немецкий профессор», как считают некоторые исследователи, во многом наследовал андреевскому миллионеру Вандергуду. Да, встреча «Дневника Сатаны» с российской читающей публикой получилась негромкой, однако «роман итогов» Леонида Андреева все увереннее входит в круг его популярных текстов, и в XXI веке «Дневник Сатаны» уже неоднократно переиздавали. Любопытно, что напечатанный впервые — как уже говорилось — в Финляндии в 1921 году, буквально через два года роман был неожиданно инсценирован и воплощен на сцене бывшего императорского Александрийского театра с — игравшим когда-то Тота — Романом Аполлонским в роли Магнуса.