Леонид Филатов: голгофа русского интеллигента

«1992 год. Актер Леонид Филатов сидит у меня в тель-авивской квартире. Мы знакомы еще с тех самых, 60—70-х, таганских. Говорим, говорим и не можем наговориться. Нас с Леонидом многое объединяет: любовь и отношение к театру, кино, поэзии. Я помню его еще в любимовском „Товарищ, верь!..“ и знаменитую пушкинскую реплику из „Годунова“, которой Филатов завершал спектакль. Не произносил вслух, а безмолвно, одними губами артикулировал: „На-род без-мол-вству-ет“.

Сегодня народ не безмолвствует. Вся Россия громко кричит, во весь рот, во все горло. Мы сидим с Леней у меня дома, и я пытаюсь понять, что случилось в Театре на Таганке. Почему Филатов с Губенко, а не с Юрием Петровичем? А Петрович-то, Юрий Петрович Любимов, недалеко, всего в четырех часах езды от моего тель-авивского дома, но, судя по всему, Леня ему звонить не намерен. Да и Учитель такого звонка от него не ждет.

Мы говорим о недоснятом фильме Филатова, обо всех этих спонсорах, которые посулили и бросили, о беспомощности обедневшего Госкино, о чернухе в кинематографе, о развале кинопроката, о литдраме на телевидении, где мы оба когда-то трудились. Словом, обо всем, о чем могут говорить два московских актера, которые давно не виделись. Легко догадаться, что разговор наш получился не слишком веселым и оптимистичным. Он рассказывал – я слушал, лишь иногда задавая вопросы.

Потом мы поехали на Ленин концерт в тель-авивскую синематеку, где артист читал стихи, исполнял монологи и показывал фрагменты своего фильма «Сукины дети» из жизни актеров одного театра в Москве в суровые времена застоя. Один, не предавший Учителя, в конце умирал, и гроб с его телом его товарищи выносили из театра. Хороший концерт, добрая грустная картина…»

Чуть позже жизнь окончательно разведет Михаила Козакова и Леонида Филатова. Почему? Вот как об этом выскажется сам Козаков: «Были слухи, что Леня вдруг подался то ли к коммунистам, то ли к русофилам, то ли еще к кому-то из этой братии. Я не удивлен. Хотя можно было бы и удивиться: резкий, вольнолюбивый, ироничный, интеллигентный, талантливый киногерой 80-х, режиссер „Сукиных детей“, автор аллегорических сказок в стихах… Нет, и все-таки не удивлен…»

Размежевание Филатова с такими коллегами, как Козаков, было вполне закономерным: все-таки Филатов был русским человеком не только по паспорту, но и по сути своей. Ни в какие Израили и Америки он с родины не уехал, хотя, при желании, вполне мог бы это сделать. На этой почве у него стали прохладными отношения и с Вениамином Смеховым, который тоже, как Козаков, едва Советский Союз развалился и к власти пришли «демократы»-ельцинисты, тут же уехал за границу. Он поставил оперу в Германии, несколько спектаклей в американских университетах, а также булгаковского «Дон Кихота» в израильском театре «Хан». В итоге все дрязги в его родном театре прошли для Смехова стороной – он в них почти не участвовал, лишь изредка приезжая в Москву для игры в спектаклях «Мастер и Маргарита», «Владимир Высоцкий» и «Дом на набережной». В эти приезды Смехов иногда давал интервью либеральной прессе, типа газеты «Московские новости», где выражал свою поддержку Любимову. Цитирую:

«В театре арифметикой ничего не решишь. Мастера Таганки, у которых есть крупный счет к Любимову – обиды, несправедливость и прочее, сегодня за него, ибо он олицетворяет театр. Кто против? За исключением двух ведущих актеров (Николай Губенко и Леонид Филатов. – Ф.Р.), это люди второго и третьего эшелонов сцены, которыми манипулирует бывший министр, организуя некий оркестр под управлением нелюбви. Над всей этой ситуацией веет просто дьявольскими ветрами, желанием так унизить, чтобы его не было на Таганке. И не только на Таганке…»

На справедливое замечание интервьюера, журналистки Ольги Мартыненко, о том, что «жаль, что люди искусства продолжают уезжать», Смехов ответил следующее:

«Что касается отъездов, этот театр жизни не нами начат. Сейчас мы переходим на язык нормальных стран: человек работает там, где хочет. Я все больше убеждаюсь, что мы со страшными, уродливыми издержками, но обретаем черты цивилизованного мира…»

Что имел в виду под определением «цивилизованный мир» Смехов, не совсем ясно. Если новую Россию, то тогда непонятно, почему лично он так быстро из нее уехал? И это в тот момент, когда твой родной театр, в котором ты проработал почти 30 лет, о котором ты сказал столько восторженных слов и даже написал книгу, вступил в жуткую полосу раздрая. Смехов с неприкрытым пренебрежением говорит о том, что против Любимова выступают «люди второго и третьего эшелонов сцены». Но эти люди хотя бы бились за свой театр, в то время как «ведущий актер „Таганки“ Вениамин Смехов в трудную годину (причем не только для родного ему театра, но и для его родины) оказался за границей. Ради искусства? Полноте! Такие люди не искусство любят в первую очередь, а себя в искусстве.