Леонид Филатов: голгофа русского интеллигента

Так, Любимов взялся ставить булгаковский «Театральный роман», а также «Бесов» Ф. Достоевского, где Леонид Филатов должен был играть главную роль – Петра Верховенского. Последний спектакль должен был стать очередным обличением советской действительности, хотя «бесами» Достоевский называл не только жестоких революционеров, не останавливающихся перед насилием, но и тех русских интеллигентов, кто пресмыкается перед Западом (их он еще называл «сволочами»). Но Любимову был ближе первый вариант – про революционеров. Еще он собирался поставить спектакль по басням Н. Крылова и пьесу Леонида Филатова «Да здравствует чума!» по «Декамерону» Боккаччо. Однако ни одна из этих задумок тогда так и не осуществится.

Видимо, в какой-то момент понял бесперспективность всех своих задуманных проектов и сам Любимов. Как и то, что «лохматая рука», которая так долго защищала его на самом «верху», теперь утратила свою силу. А тут еще и жена стала настаивать на отъезде из Советского Союза, где она всегда жила без особой радости. А не прислушаться к мнению жены Любимов никак не мог: это в театре он был диктатор, громовержец, а дома всем заправляла Каталина, слово которой для всех домашних было законом.

Летом 1983 года Любимов обращается в ЦК КПСС с просьбой отпустить его в Лондон, мотивируя это двумя причинами: во-первых, личной (он хотел поправить свое пошатнувшееся здоровье в одной из лондонских клиник), во-вторых, служебной (он получил предложение поставить в театре «Лирик-сиэтр» спектакль «Преступление и наказание» Ф. Достоевского). Власти пошли ему навстречу. Любимов покинул Москву вместе со своей женой Каталиной и сыном Петей. Причем они явно предполагали, что назад могут и не вернуться: иначе зачем им было забирать с собой все столовое серебро (этот эпизод описывает в своих мемуарах О. Яковлева: дескать, актрисы «Таганки» специально проникли в квартиру Любимова, чтобы удостовериться, а не предполагал ли он заранее свое невозвращение, и не обнаружили там этого самого серебра и других ценных вещей).

Тем временем в ночь на 1 сентября грянул мировой скандал: над территорией Советского Союза, над Японским морем, силами ПВО СССР был сбит южнокорейский пассажирский самолет. В сообщениях указывалось, что на его борту находились 269 пассажиров. Однако по другой версии никаких гражданских лиц на борту лайнера не было: все они были высажены еще до того, как этот самолет-разведчик отправился с разведывательным заданием в СССР. А упоминание о пассажирах понадобилось западным спецслужбам специально для того, чтобы выставить Советский Союз той самой империей зла, о которой полгода назад говорил Рейган. Эта провокация удалась. На протяжении нескольких месяцев во многих странах мира бушевала самая разнузданная антисоветская истерия.

К примеру, американские газеты в те дни ежедневно выходили с заголовками типа: «Советский Союз против всего мира», «Окровавленные руки Москвы», «Умышленное убийство», «Советская паранойя» и т. д. Американцы жгли Государственные флаги СССР перед зданием ООН в Нью-Йорке, били витрины в магазинах, торгующих советскими товарами, требовали самых жестких правительственных санкций против Советского Союза. Как писала газета «Чикаго трибюн»: «Сбитый самолет оказался политическим подарком и пропагандистским благом для Рейгана».

Аккурат в эти самые дни свой голос в эту антисоветскую кампанию вплел и Юрий Любимов. Нет, он ничего не сказал о сбитом самолете, однако по поводу своей ситуации высказался весьма определенно. 5 сентября («Таганка» в те дни была на гастролях в Омске) в интервью лондонской «Таймс» режиссер заявил: «Мне 65 лет, и у меня просто нет времени дожидаться, пока эти чиновники начнут понимать культуру, которая достойна моей страны… Мои работы запрещены, и я не могу смириться с этим».

Спустя несколько дней сотрудник советского посольства Павел Филатов пришел в театр «Лирик-сиэтр», чтобы специально поговорить с Любимовым об этом его интервью. Однако разговора не получилось. С первых же минут возник скандал, в результате которого к Любимову на помощь бросились работники театра и чуть ли не взашей вытолкали советского дипломата из своего заведения. Естественно, что эта акция не могла остаться без внимания советских властей. От Любимова потребовали объяснений, но он тогда предпочел не вступать в полемику с советскими чиновниками, чем на некоторое время отсрочил решение своей судьбы.