Леонид Филатов: голгофа русского интеллигента

«Во дворе филиала МХАТа на скамеечке, уткнувшись в рукопись и скрывая таким образом растерянное и встревоженное лицо, сидит Лариса Удовиченко – по фильму ее зовут Аллой Сабуровой. Ей поручена роль чеховской Нины Заречной в спектакле, который ставит в провинциальном театре заезжий режиссер из Москвы, Геннадий Фетисов. Вот он и сам (Леонид Филатов) стремительно выходит во двор из-за кулис и, направляясь к Алле, начинает полураздраженно объяснять ей смысл сцены, репетиция которой только что завершилась. Завязывается непростой разговор, а камера оператора Валентина Пиганова тем временем фиксирует все происходящее на пленку. Звучит голос Худякова: „Все хорошо! Снято!.. Переходим на сцену…“

А сцена уже в мосфильмовском павильоне. Здесь «маститая» актриса провинциальной труппы Зинаида Арсеньева (Алиса Фрейндлих) играет Аркадину. Рядом с ней артист Князев (Анатолий Ромашин), а еще вчера Тригорина репетировал совсем иной исполнитель, Павлик Платонов (Лев Дуров). Всякое бывает в театре – есть ведь и дублеры, а то и меняются исполнители чуть ли не в канун премьеры. Но здесь все оказывается много сложнее… А главное, что все это неразрывно связано с одним человеком, Геннадием Фетисовым.

– Кто он такой, ваш герой? – спрашиваю Леонида Филатова.

– Ну, прежде всего он очень талантлив. При этом мой герой обожжен жизнью, крайне «неудобен» для окружающих и для самого себя. Но и в то же время остро необходим связанным с ним людям.

– Совершенно верно, – подхватывает Алиса Фрейндлих. – Не явись он в эту подернутую тинкой спокойствия и спячки труппу, все бы так и продолжали жить по инерции, в полудреме, все более поддаваясь «заболачиванию». Моя героиня, например, просто возвращена им к жизни, к молодости, к творчеству.

И опять разговор возвращается к Фетисову. Говорит Леонид Филатов:

– Он одержимый. Ни актеров не жалеет в работе, ни о себе ни на момент не задумывается. В нем подкупает высокая духовность, искренность, отсутствие какого-либо наигрыша. Он естествен, он так живет, так ищет, творит, нередко ошибаясь в путях и методах. И тем не менее общение с ним нравственно обогащает…»

Работа над «Успехом» плавно двигалась к своему завершению, когда в июле случилось то, чего многие ожидали, причем одни со страхом, другие с надеждой: Юрия Любимова лишили советского гражданства. На труппу «Таганки» эта новость произвела тягостное впечатление, и даже Анатолий Эфрос был подавлен, поскольку прекрасно понимал, как это событие отразится на его взаимоотношениях с актерами. Он не ошибся: эта новость и в самом деле возбудила в актерах новую волну негативных чувств к новому режиссеру, который ассоциировался с той самой властью, которая лишила Любимова гражданства.

Тем временем в «Успехе» до 24 июля шли монтажно-тонировочные работы. На следующий день в 3-м творческом объединении «Мосфильма» состоялся просмотр фильма худсоветом, который завершился положительным вердиктом. Фильм был назван несомненной удачей студии, а игра Леонида Филатова оценена по самому высшему баллу. Актер и в самом деле сыграл одну из лучших своих ролей в киношной биографии. Как пишет Т. Воронецкая:

«Герой Филатова – режиссер Фетисов – тот тип человека, к которому принадлежит и сам Леонид. Для него, как сказал К. Худяков, „не работа – часть жизни, а жизнь – часть работы“. Фильм „Успех“ – это не столько рассказ о жизни и проблемах актера, театра, сколько размышления о тех сложных душевных нравственных противоречиях, в которых находится художник в процессе творчества. В ХХ веке формулы „искусства для искусства“, „искусство для себя“ уже не срабатывают, тем более в таком зависимом виде творчества, как режиссура. Важно не только создать, но и донести созданное до зрителя, получить отклик, понимание, признание…

Леонид не боится играть Фетисова плохим. В сценах провокации артистов он даже неприятен: жесток, холоден… и вдруг – совершенно преображается, когда говорит о «Чайке», о Чехове, о людях! Два разных измерения – жизнь и искусство! Каждое из них имеет свои законы. Что более безнравственно: отказать актеру в роли, с которой тот не в состоянии справиться, зная, что отказ причинит ему боль и мучения, или оставить его играть, сохранив приятельские отношения? Дважды эта дилемма возникает перед Фетисовым. Один раз она кончается трагически для артиста Павла Платонова: сердечный приступ приводит к смерти. Кто виноват? Виновато искусство, если оно истинно; если режиссер талантлив, он уже неподвластен себе, он руководствуется неким высшим законом творчества, где невозможны компромиссы. Как непросто складываются отношения актеров и режиссера…