Леонид Филатов: голгофа русского интеллигента

«Большевизм, неважно какими средствами, вселил в большую часть русского населения непреклонное упорство, которое никогда не встречалось в Первую мировую войну. За боевой мощью врага стоит своеобразная любовь к своему отечеству, своего рода мужество и товарищество, безразличие к жизни, которые надо признать».

Думаете, это разные вещи: подвиг ученого Сидорова и подвиги Матросова, Талалихина или девушек-зенитчиц? Нет, они одного помола. Это тот самый помол, который до сих пор остается не разгаданным ни одним заморским стратегом. И название ему: русский характер. Это во многом иррациональный, неправильный характер, но именно в этой неправильности и заложена огромная сила, которая всегда была и будет не по зубам тем, кто пытается стреножить его, обуздать и сделать ручным. Именно такой характер и играл Леонид Филатов в фильме «Иванцов, Петров, Сидоров…» Когда его герой возвращается в институт, зритель не сомневается, что, случись еще раз такая же критическая ситуация, как с Сидоровым, и он тоже не раздумывая пожертвует своей жизнью ради науки. И пусть им движет патетика, романтизация героизма – лучше уж они, чем голый рационализм, за которым легко спрятать ту же трусость.

Но вернемся в август 1979 года, к съемкам «Экипажа».

5 августа снимали эпизод «аэропорт в Африке» с участием Жженова, Филатова, Васильева и каскадеров.

13 августа в Звездном городке сняли эпизод «встреча с космонавтами».

20 августа на заводе № 400 во Внукове сняли комбинированные кадры с участием Филатова.

3 сентября 1979 года фильм смотрела генеральная дирекция «Мосфильма». В целом картина понравилась, однако без ЦУ не обошлось. В частности, Митту заставили «воскресить» командира экипажа Тимченко, которого он умертвил в финале. Было предложено доснять еще ряд других эпизодов. Но это случится через три недели, а пока 6 сентября Филатов в компании своих коллег по «Таганке» Владимира Высоцкого и Валерия Золотухина отправился с концертами в Тбилиси (через несколько дней туда же приедет и вся труппа театра).

Вспоминает Л. Филатов: «В Тбилиси нас снимало несколько фотографов. Володя (Высоцкий. – Ф.Р.) трогательнейшим образом надевал на меня рубашку, примерял сам: «Нет, не эта…» Я говорю: «Ну вот у меня нормальная». Он говорит: «Какая нормальная, ты что, с ума сошел, рвань! Босяк! Я тебе даю парижскую рубашку, а ты не можешь даже отличить. А ты, Валер, надень вот это…» Одевал как кукол в свои рубашки. «Нет, у тебя штаны не те, это тебе не нужно. Ну притащи, что у тебя еще есть? Нет, у тебя нет ни одной рубахи – это гадость… И брюки у тебя ужасные…» Короче говоря, он нас в свое переодел, мы поснимались и так и эдак… А потом – какие страшные бывают совпадения! – одна из этих фотографий висела на похоронах Володи, висела над гробом в театре. Там, где Володя такой сосредоточенный… А в ту пору я этого не заметил, он был весел, и мы вроде бы как позировали… То ли это так совпало, то ли действительно у гениальных людей, у провидцев всегда есть наряду с весельем и беззаботностью ощущение чего-то трагического впереди. Но почему эта фотография так страшно прозвучала?

А спустя какое-то количество дней пришел фотограф в театр. «Вот, Владимир Семенович, пожалуйста, это вам… А теперь, пожалуйста, не откажите в любезности… У вас есть время?» – «Есть, минут десять». – «Тогда будьте любезны, подпишите мне, пожалуйста». Ну Володя подписал. «Спасибо большое. А теперь, – достает пачку, – будьте любезны, подпишите товарищу такому-то… Это мой товарищ… один – из обкома, второй – с мясокомбината, третий…» Володя бросил ручку и сказал: «Нет, я этого делать не буду, я не знаю этих людей…» – «Ну для меня». – «Нет, ни для кого не буду». – «Как вам не стыдно, я вам столько сделал». И Володя его выгнал, причем выгнал очень резко, сказал: «Не смейте так со мной разговаривать!» И вот по иронии судьбы именно эта фотография оказалась последней… Эту историю я знаю с Володиных слов, а закончилась она, когда вышел потный фотограф… Я пробегаю мимо и говорю: «А где же мои фотографии?» – «Я сделаю, сделаю». Так он и исчез…»

«Мы выступали во Дворце спорта. Но это было очень невыгодное время – шел футбол (19 сентября 1979 года тбилисское «Динамо» встречалось у себя дома с «Ливерпулем» в розыгрыше Кубка европейских чемпионов и выиграло 2:1. – Ф.Р.). Поэтому Дворец спорта был заполнен наполовину… Публика разнородная, все хотят разное, но ходили все-таки на Высоцкого, и он это понимал. Мы просто ему помогали, грубо говоря, отвлекали внимание на себя, давали ему передохнуть… Но работал в основном он. И, естественно, его огорчало то обстоятельство, что зал был не битком, хотя он понимал причину этого…»