Леонид Филатов. Забытая мелодия о жизни

Театр на Таганке всегда отличало максимально активное участие зрителя, включение его в действие, иногда даже эпатаж. Главное — вывести зрителя из состояния безразличия, душевного сна, чтобы он наиболее остро ощутил время, свою сопричастность к проблемам дня, истории, чтобы конфликт прошедший стал его личным конфликтом, его болью. На эго направлена вся режиссура спектаклей, и личность актера обретает особое значение. На одной из репетиций «Маленьких трагедий» А.С. Пушкина Ю.П. Любимов, давая комментарии артисту, сравнивая актеров Запада и нашей страны, сказал: «Очень трудно достучаться (на Западе) до актера, задеть его за живое, но, когда это удается, получается огромный результат, там даже больше, чем здесь… Здесь все-таки легче, актеры понимают, что необходимо, чтобы работала личность художника, а не только ремесло, хотя и очень высокое. В него входит и умение искренне плакать, и предельно правдиво жить, но все равно актер как бы закрыт, несмотря ни на что. Грубо говоря, школа представления, очень высокого, но представления. А в дополнение к Станиславскому не то, что он называл школой переживания, — ”жизнью человеческого духа“. Это несколько высокопарная формулировка. Я бы сказал так: данные личности господина Артиста, без которой брехтовский театр вообще не может существовать. В нем же действует закон отчуждения, который позволяет актеру как бы отойти в сторону, но для того, чтобы отойти от своей личности, надо ее иметь, а то некуда отходить. Извините за парадоксы такие, но это так. Мне бы хотелось, чтобы это замечательное стихотворение А.С. Пушкина было от вашей личности прочитано…»

Форма, личность актера — это прежде всего эстетическая модель, концепция театра, конечно же, имеющая свои исторические корни. Подобная модель невозможна без еще одного важного компонента, который дает свободу таланту, личности, — профессионализма. Профессионализм актера — максимальное владение собой, своими нервами, речью, телом, мимикой.

Все имеет взаимосвязь: личность — талант — профессионализм. Чем богаче «внутренняя речь», звучащая в сознании актера, тем точнее его жесты и тон речи. «Жест и тон — это синтаксис для деятелей театра»[9]. Как важно правильно подобрать синтаксис, чтобы он был точно для твоей роли, твоего внутреннего состояния.

Мгновение тишины

В сошедшей с ума вселенной, —
Как в кухне, среди корыт, —
Мы глохнем от диксилендов,
Парламентов и коррид.

Мы всё не желаем верить,
Что в мире истреблена
Угодная сердцу ересь
По имени Тишина.

Нас тянет в глухие скверы, —
Подальше от площадей, —
Очищенные от скверны
Машин и очередей.

Быть может, тишайший гравий,
Скамеечка и жасмин —
Последняя из гарантий
Спасти этот бедный мир…

Неужто, погрязши в дрязгах,
Мы более не вольны
Создать себе общий праздник —
Мгновение тишины?..

Коротенькое, как выстрел,
Безмолвное, как звезда, —
И сколько б забытых истин
Услышали мы тогда!..

И сколько б Наполеонов
Замешкалось крикнуть «пли!»,
И сколько бы опаленных
Не рухнуло в ковыли…

И сколько бы пуль напрасных
Не вылетело из дул!..
И сколько бы Дам Прекрасных
Не выцвело в пошлых дур!..

И сколько бы наглых пешек
Узнало свои места!..
И сколько бы наших певчих
Сумело дожить до ста!..

Консилиумы напрасны.
Дискуссии не нужны.
Всего и делов-то, братцы, —
Мгновение тишины…

Л. Филатов, 1972 г.

«— Леонид Алексеевич, у вас есть недостатки, которые мешают в работе?

— Да. У кого же их нет? Мешает и непоследовательность, и непостоянство в работе. Не умею сопротивляться обстоятельствам. При всей реактивности своего существования я очень мягкодушен. Почти не умею говорить “нет”, из-за чего снялся во многих фильмах, которых вполне бы могло не быть в моей жизни. Пытаюсь быть потверже».

В спектакле «Пугачев»

На сцене с Владимиром Высоцким в спектакле «Гамлет»

Репетиции с Юрием Любимовым