Леонид Квасников. Разведчик эпохи атома и космоса

По заключению специалистов материалы, полученные от источников — ученых-атомщиков, и особенно от Клауса Фукса, позволили советскому ядерному центру сэкономить 250 миллионов рублей и ускорить на десять лет процесс появления в Союзе отечественного ядерного оружия.

Известна угроза первого послевоенного президента Гарри Трумэна, который в ожидании появления в руках Штатов атомной бомбы говорил: «если бомба взорвется, а это так и будет, то у меня появится хорошая дубинка для этих русских!». «Дубинка», казалось бы, была. Но… Достижение Советского Союза окончательно похоронило монополию США в области ядерного оружия, и после войны Советская Россия не позволила Западу разговаривать с нами с позиции силы.

ФЕКЛИСОВ Александр Семенович (1914–2007). Сотрудник внешней разведки госбезопасности (1939–1974). Работал по линии НТР в США и Англии (1941–1946, 1947–1950). Руководитель английского и американского отделов разведки (1950–1960). Резидент КГБ в Вашингтоне (1960–1964), участник разрешения Карибского кризиса (1962). Заместитель начальника ВРШ и КИ (1964–1974). Автор записок разведчика. Присвоено звание Героя России (1996).

Вот и здесь, в случае «разведка — агент», этика, как важнейший человеческий фактор, дала сбой. Барковский, автор работы по этике разведывательной деятельности, с большой горечью говорил об отношении советской стороны к Фуксу-агенту. Да, Фукс был предан и он признался: с ним работал опытный следователь; он смог убедить его «облегчить душу», основываясь на том факте, что Фукс работал с Советами в обстановке войны и после — будучи убежденным в необходимости ядерного баланса сил. Следователь говорил, что он имел право на такую позицию. Британцы категорически отвергли требование американцев в выдаче Фукса в Штаты, где его, без сомнения, ждала смертная казнь.

Барковский отмечал: забота о Фуксе, когда он стал проживать в ГДР, конечно, была — внимание властей, любимая работа (директор НИИ), дом, семья… Но как друга Советской России и источника ценнейшей информации, даже в условиях родственной нам ГДР, советская разведка Фукса не признавала. И Барковский констатирует: «…считаю, что в провале Фукса мы сами сыграли какую-то роль, которая привела его к признанию… Суть в ином. Фукс годами работал и жил в тяжелейших условиях. Так случилось, что долгое время мы с ним вообще не общались. Фуксу было не с кем посоветоваться, пожаловаться… Он оставался предан делу… Человека приперли к стене. Не доказательствами — психологически. Сломали и выдавили из Фукса признание…»

Многолетний куратор агента Клауса Фукса Александр Феклисов вспоминал: «Мы надеялись, что вот выйдет Клаус из тюрьмы и будет отмечен высокой правительственной наградой. Но этого не произошло… В 1964 году я подал рапорт на имя начальника разведки, в котором просил его ходатайствовать перед правительством о награждении немецкого ученого… Но когда стали говорить об этом с М.В. Келдышем, президентом АН СССР, он заявил: „Делать это нецелесообразно, ибо это принизит заслуги советских ученых в создании ядерного оружия“.