Леонид Леонов. "Игра его была огромна"

Или иную картинку Леонов не раз вспоминал, будто камертон, по которому настраиваются события тех лет: «Ночь, горит костёр, и какие-то люди в бурках осатанело пляшут, а на них алые отблески огня».

Все эти воспоминания, между прочим, шли в печать, хотя хитрый Леонов наверняка с закавыкой прицеплял к своей зарисовке словцо «осатанело»…

Ну а про иные жуткие моменты он не говорил десятилетиями.

Хотя было что вспомнить.

Архангельские чекисты, разобравшиеся в документации, сохранившейся после ухода белых, нашли конкретные данные по Леонову и по нескольким иным бывшим офицерам, мобилизованным в Красную армию.

Ещё до штурма Перекопа в Инзенскую дивизию пришла соответствующая депеша. На леоновское счастье, проходила она, естественно, через политотдел, к которому он был причислен.

Инструктором политотдела служила, как ни странно, бывшая княжна Софья Александровна Аргутинская-Долгорукая, вступившая в коммунистическую партию и пришедшая к большевикам. Она сверяла списки бывших офицеров, по которым нужно было провести расследование, направив их в дивизионный трибунал, и обнаружила там фамилию редактора «Бюллетеня».

Наверное, они были дружны — Софья Александровна и Лёня; ничем иным её жест объяснить нельзя: она просто вычеркнула его фамилию, и всё. Чем сберегла ему жизнь.

Остальных, попавших в список, немедленно арестовали и увезли. Больше Леонов их не видел.

Тогда Леонов во всей полноте осознал ужас раз и навсегда приговорённого к смерти: он начал понимать, что это клеймо будет на нём всю жизнь. И ещё неизвестно, долгой ли она окажется…

«Ух, стра-а-ашно!»

«Генералов песня спета, / Бьём барона прямо в лоб, / Знамя Красное Советов / Понесём за Перекоп…» — такую передовицу сочинил Леонов накануне легендарного прорыва в Крым. Она, правда, так и не появилась в газете.

Инзенцы, в том числе и Леонов со своей боевой типографией, стояли в селе Строгановка возле Сиваша.

Главный удар Красной армии был намечен в тыл белогвардейцам: неожиданной атакой через ледяной Сиваш при отвлекающем прямом ударе на Перекоп. Прорыв был произведён силами именно 15-й Инзенской дивизии: леоновские однополчане, в числе которых была и упомянутая Александра Янышева, пошли ночью сквозь чёрные сивашские воды.

Но надо сказать, что не только они участвовали в том прорыве. В центре подразделений, совершивших одну из самых известных операций Красной армии, шла… ударная группа махновцев. Инзенская дивизия располагалась с одного фланга, Особая кавалерийская бригада Первой конной — с другого. А позади махновцев, для надёжности, разместили латышских стрелков. Мало ли что…

Первая попытка пройти через Сиваш была предпринята 4 ноября. Махновцы и 135-й полк 15-й Инзенской ушли в ночь по высокой воде. Но из-за прилива в Сиваше насквозь промёрзшие, заледеневшие бойцы вернулись назад.

Пятого ноября в Строгановку прибыла делегация: Сергей Каменев и Михаил Фрунзе, Будённый и Ворошилов; совещались. Леонов, работавший в политотделе, мог их видеть… Спустя десять лет он не раз будет сидеть с Ворошиловым за одним столом.

Седьмого ноября 1920 года до личного состава 15-й стрелковой Инзенской дивизии был доведён приказ, подписанный начдивом Раудмецом, военным комиссаром Бутковым и начальником штаба Ярчевским:

«Частям Южного фронта, и нашей дивизии в частности, к началу четвёртого года существования Республики Советов предстоит завершить победу над русской контрреволюцией, взять Крымский полуостров и навсегда покончить с врагами рабочих и крестьян.

Командирам, комиссарам и бойцам, учитывая всю важность момента и что борьба нашей республики решится за твердынями Крыма, напрячь все силы и всю волю к разрешению возложенных задач. Быть стойкими: помнить, что никакие жертвы не могут остановить бойцов Красной Армии в уничтожении её врагов…»

Приказ размножили через редактируемую Леоновым газету.

Следующую попытку штурма предприняли 8 ноября.

Первыми шли части 15-й Инзенской и 52-й дивизий — на этот раз они пересекли Сиваш и ошарашили ничего не ожидавших белых. 9 ноября их усилили подошедшие следом махновские части.

«Лавой хлынули через Сиваш, — так рассказывал Леонид Леонов о событиях тех лет в дни очередного советского юбилея. — Разве её остановишь, раскалённую человеческую лаву! Таких сил нет в природе. <…> Это был ветер. Ураган. Пёстрая лента. Стальная пружина крутилась, разворачивалась с гиком, в храпе коней и топоте копыт… Прокатилась мимо Джанкоя и… Ух, стра-а-ашно, ух, стра-а-ашно!»

Действительность конечно же была чуть сложнее: стальную пружину едва не скрутили обратно в первые же дни.

С 9 ноября Инзенская дивизия и кавалерия Махно штурмовали глубоко эшелонированные Юшуньские позиции — последнюю преграду на пути в Крым. Но 11 ноября белогвардейские части стремительно прорвали фронт Инзенской дивизии и стали заходить в тыл штурмовавшим Юшуньские позиции 51-й и Латышской дивизиям.

Появление белых частей в тылу предвещало почти неминуемое поражение, стихийное бегство через Сиваш и катастрофу всей военной операции.