Леонид Утёсов

Когда Утесов начал выступать с этим номером, имя одесского налетчика Мишки-Япончика приводило всех в трепет – и он пел про старушку, ограбленную и обесчещенную бандитами на Дерибасовской.

Достав из сумки газету, герой Утесова сообщал зрителям: «Вот последние новости из Одессы», – и пел: «Как на Дерибасовской, угол Ришельевской, у восемь часов вечера разнеслася весть, что у нашей бабушки, бабушки-старушки, шестеро налетчиков отобрали честь. Оц-тоц-первертоц, бабушка здорова, оц-тоц-первертоц, кушает компот, оц-тоц-первертоц, и мечтает снова, оц-тоц-первертоц, пережить налет. Бабушка страдает, бабушка вздыхает, потеряла бабушка и покой, и сон. Двери все открыты, но не идут бандиты! Пусть придут не шестеро – хотя бы вчетвером…»

Ну а для Москвы, соответственно, были актуальны московские новости. Газетчик, выскакивавший на подмостки «Эрмитажа», был, как тумба, весь увешан и обклеен плакатами и рекламами, заголовками иностранных газет, а на его груди красовался символ вранья – огромная утка. В то время про Советскую Россию распространялось множество нелепейших небылиц. Так что темы для куплетов найти было не трудно – стоило только развернуть газету. Каждый вечер куплеты менялись, и тут уж в самом прямом смысле осуществлялся боевой лозунг эстрады: «Утром в газете – вечером в куплете».

Утесов вспоминал, что когда он приходил в «Эрмитаж», несколько авторов, в том числе и друг Николай Эрдман, уже ожидали его с готовыми куплетами. Леонид Осипович быстро вклеивал их в газету, которую обычно как рекламу держал в руках, и поэтому мог не ограничивать себя количеством «новостей», ведь их не надо было учить наизусть. Между куплетами Утесов танцевал, стараясь вложить в танец настроение куплетного сообщения.

В Москве этот номер имел оглушительный успех. Собственно, с этого номера некоторые зрители старшего поколения и помнят Утесова как артиста.

Стиль «живых газет» оказался созвучным настроениям времени, и подобные номера все чаще и чаще стали появляться на эстраде. Постепенно они видоизменялись, росло количество их участников, менялся стиль исполнения – куплеты заменялись коллективной декламацией, а танцы – ритмическими движениями спортивного характера. Вскоре появилась и своя униформа – синие рубахи, заправленные в комбинезоны. За новым жанром закрепилось название «Синяя блуза». Обрастая традициями и штампами, этот жанр просуществовал на эстраде довольно долго.

Продолжая числиться в «Теревсате», Утесов все чаще и чаще выступал в саду «Эрмитаж» или на других площадках, которых в годы нэпа было очень много. Несмотря на успех у публики, в «Теревсате» Утесов прослужил недолго – ему не нравились примитивные спектакли-агитки, занимавшие важное место в репертуаре театра. Когда Гутман приступил к постановке спектакля «Город в кольце» по пьесе С. К. Минина, повествующей об обороне Царицына, Утесов отказался от участия в нем.

В воспоминаниях Виктора Ардова сохранился рассказ о работе Утесова в те годы: «Биографию артиста, особенности его редчайшего таланта описывали и сегодня будут описывать критики и искусствоведы, авторы, композиторы и режиссеры, зрители и слушатели. А мне хочется припомнить кое-какие эпизоды из творческой жизни Л. О. Утесова, с которым я познакомился в мае 1921 года. И был мне самому 21 год. Служил я в прозаическом учреждении, которое называлось Московским продовольственным комитетом. К октябрьским праздникам мы решили устроить концерт. Привезти артистов было поручено Игнатию Сергеевичу Зону, бывшему владельцу театра оперетты на Триумфальной площади. После революции многие бывшие директора и владельцы театров, если они не удрали за границу, работали в советской системе на разных должностях.

Игнатий Сергеевич составил для нас программу. Перед самым концертом он мне сказал:

– Вот посмотрите: я договорился с молодым артистом, который только что приехал из Одессы. Очень способный. Я уверен, что он понравится. Фамилия его Утесов…

И воистину, несмотря на богатый репертуар концерта, Утесов произвел на зал огромное впечатление. Тогда он исполнял «Одесские рассказы» – сравнительно короткие юморески, состоявшие из диалога между несколькими персонажами. Исполнение было блестящим. Удивительно неожиданные интонации, темперамент в спорах персонажей, абсолютное бытовое правдоподобие, соединенные с почти балетной пластичностью…»