Леонхард фон Линдендорф и фон дер Марк

Я разделся и лёг на подготовленную постель. Алима притащила одеяло и накрыла меня. И осталась стоять. Я похлопал рукой рядом с собой. Тяжело вздохнув, она стала раздеваться. А фигурка очень даже ничего. Ножки прямые и достаточно длинные, бёдра широкие, талия совсем узенькая. Грудь не большая, но красивая. Не 90-60-90, а где-то 70-50-80, но так даже лучше. А учитывая, что я уже почти два месяца без женщины, то крышу у меня просто снесло. Хорошо хоть не накинулся на неё как дикий зверь, хватило ума всё делать осторожно и нежно. Сначала она лежала одеревенев, но постепенно раскрепощалась. Наконец она обмякла, тяжело задышала и сама стала пытаться что-то сделать. Ну, а потом, потом всё было хорошо, даже замечательно. Даже не смотря на то, что иногда мои ласки ей доставляли боль, она была просто ненасытна.

Проснулся от того, что кто-то на меня внимательно смотрит. Открыл глаза, рядом сидит Алима и смотрит на меня.

— Ты чего не спишь?

— Не хочу. Любить хочу.

— Тебе больше нельзя. Мы итак похоже перестарались. Потом тебе будет не хорошо.

— Нет. Хочу. Потом не будет. Потом убьют.

— Что за глупости, кто тебя убьёт? Разве ты в чем-то виновата?

— Жених убьёт. Я принадлежу ему. Выкуп он уже заплатил и мой брат его принял. За то, что была с другим мужчиной — убьёт.

— Иди сюда.

Я положил её рядом и обнял. Чёрт, не могла предупредить? Я бы выбрал кого-нибудь ещё. Да хотя бы кого из жен или наложниц эмира. Хоть и не очень хотелось после мавра на них залазить, но пар бы спустил. А теперь что делать? Оставить здесь, так грохнут девку. Забрать с собой? Не вариант. Как к ней там отнесутся мои женщины? Ну, с Эльзой понятно, она не ревнивая. Ей главное, чтобы я ей хоть иногда внимание уделял, а всё остальное не важно. А вот Ами с Ирмой… Особенно Ирма. Она её точно траванет. Если только сделать её служанкой — на служанку никто внимания не обратит. Но как сделать принцессу служанкой? Она ведь сестра местного графа или даже герцога. Сестру герцога в служанки? Нет, не согласится. Вот сделать её рабыней и наложницей — это она поймёт. Но у нас рабства нет. Хоть слуги у нас, как и крестьяне, не совсем свободны, но и не рабы. Тем более, всё равно её крестить придётся, мусульманку у нас никто не потерпит. Могут и сжечь. Но покрестить не проблема, отец Бенедикт это мигом провернёт. Но христианка, сестра и дочь восточных герцогов, служанкой никак не может быть. Буду думать. А пока надо девчонку успокоить.

— Не бойся, я тебя в обиду не дам.

— Что ты можешь сделать?

— С собой заберу. Всё, спи.

Она доверчиво прижалась ко мне и скоро засопела. А вот я уже уснуть не смог. Но и придумать ничего не смог. Так до рассвета и пролежал, боясь пошевелиться, чтобы Алиму не разбудить.

Наконец она проснулась и сразу полезла ко мне, не слушая никаких отговорок. В это раз был предельно осторожен и обошлись без безумств. Но она и сама всё поняла, потому как постоянно морщилась от боли. Потом просто лежали и разговаривали.

— А что с моими племянниками и племянницами?

— А что с ними может быть?

— Они живы?

— Конечно. Кто ж будет детей трогать.

— Это хорошо, конечно, но всё равно им не жить.

— Почему это?

— Султан пришлёт нового эмира. Жён моего брата и старших дочек он раздаст своим воинам в наложницы, а малышей перебьет. Они ему не нужны.

— Чёрт. И ничего нельзя сделать?

— Почему нельзя, можно. Эмир Мисраты мой дядя, если отвезти детей к нему, он их примет. Ему они тоже не очень нужны, но деваться ему будет некуда — родственники всё-таки.

— Да? Интересно. Я, в общем-то, не против, но как обойтись без драки?

— Так не обязательно везти их в город, можно высадить их в селении, недалеко от Мисраты. Оттуда пошлют гонца к эмиру и дядя их заберёт.

— Хорошо, так и сделаю. Всё равно мимо проходить. А если и жён твоего брата ему отвезти?

— Нет, жён брата он не примет. Они ему никто. А вот дети брата — близкие родственники.

— Понятно.

— А что со мной будет?

— Я же сказал: увезу с собой. Но тебе придётся креститься.

— Поменять веру? Это плохо. Очень плохо.

— Да ладно тебе. Господь един и какая разница на каком языке ты ему молишься?

— Я это понимаю, но у нас очень плохо относятся к тем, кто поменял веру. У вас, думаю, так же. А кем я там буду? Ты женат?

— Да.

— Сможешь меня взять второй женой? Я слышала, что у христиан только одна жена.

— Да, только одна. Но я что-нибудь придумаю.

— Знаешь, не надо ничего придумывать. Ты хороший человек, обещал спасти меня и теперь мучаешься, пытаясь что-то придумать. Я же вижу. Отпусти меня вместе с детьми. Дядя меня примет и устроит мою жизнь. Найдёт мне хорошего мужа, а не дикаря, как брат.

— Но как же… Мы же с тобой…

— Это ерунда. Наши девушки знают, как решать такие проблемы. И я знаю. Ты что думаешь, девушки у нас всегда выходят замуж девственницами?

— А твой жених, бедуин?

— Он не дурак, сразу всё поймёт. Да даже если не поймёт, все равно я ему уже не нужна — брата-то уже нет. А у другого эмира свои дочки и сёстры. А ему нужно породниться именно с эмиром, а не просто взять ещё одну жену.