Леопард

– У всех вулканов лава со своим индивидуальным составом, – уточнила она. – Но и он меняется – от извержения к извержению. Вы должны исследовать камень. Например, о многом говорит процент содержания железа. – Лицо ее ничего не выражало, взгляд незаинтересованный.

– На самом деле, – сказал Харри, – я хотел бы побольше узнать о людях, которые ездят по всему миру и смотрят на вулканы. Их не может быть слишком много, и мне интересно, знает ли Феликс таких людей в Норвегии.

– Нас больше, чем вы думаете, – сказала она.

– То есть вы тоже одна из них?

Она пожала плечами.

– А на каком вулкане вы были в последний раз?

– Оль Дойньо Ленгаи в Танзании. И мы были не на вулкане, а около него. Потому что происходило извержение. Магматические натрокарбонатиты. Извергающаяся лава черная, но она вступает во взаимодействие с воздухом и через несколько часов становится совершенно белой. Как снег.

Голос и лицо ее внезапно словно ожили.

– А почему он не хочет говорить? – спросил Харри. – Ваш брат что, немой?

Лицо ее снова застыло. Голос был ровный и мертвый:

– Направьте мейл.

Дверь захлопнулась с такой силой, что Харри в глаза попала пыль.

Кайя припарковалась на Маридалсвейен, перепрыгнула через дорожное заграждение и осторожно стала спускаться по крутому склону к лесу, где находилась фабрика «Кадок». Она включила фонарь и шла сквозь заросли кустарника, отводя голые ветки, которые так и норовили хлестнуть по лицу. Заросли были плотные, тени бесшумно кружили вокруг, точно волки, и даже когда она остановилась, чтобы прислушаться и оглядеться, тени деревьев падали на другие деревья и на тени других деревьев, и все мешалось и перепутывалось, так что не поймешь, где тень, а где настоящий ствол, словно в зеркальном лабиринте. Но она не боялась. Но самом деле это даже забавно: она, так боявшаяся закрытых дверей, не боялась темноты. Кайя прислушалась к ветру с реки. Что это? Звук, которого здесь не должно быть… Она продолжила путь. Наклонилась над наполовину поваленным ветром стволом и снова остановилась. Но, как и прежде, все посторонние звуки смолкли, стоило ей замереть. Кайя глубоко вдохнула и выдохнула и закончила мысль: словно кто-то идет за ней следом и не хочет, чтобы его обнаружили.

Обернувшись, она посветила назад. Кайя уже не была так уверена в том, что не боится темноты. Какие-то ветки колыхались в луче света, но ведь она, наверное, сама их только что задела?

И она опять двинулась вперед.

И вскрикнула, когда карманный фонарик осветил мертвенно-бледное лицо с выпученными глазами. Кайя выронила фонарь и отпрянула, но существо пошло за ней, издавая хрюкающие звуки, похожие на смех. В темноте она разглядела, что он остановился, наклонился, снова выпрямился, и уже в следующую секунду свет ее собственного фонаря ударил ей в лицо.

Она задержала дыхание.

Хрюкающий смех прекратился.

– Вот, – произнес скрипучий мужской голос, и свет немного подпрыгнул.

– Вот?

– Ваш фонарь, – пояснил голос.

Кайя взяла фонарь и посветила чуть сбоку от него. Так, чтобы видеть незнакомца, но не ослеплять. У него были светлые волосы и выдающаяся вперед челюсть.

– Кто вы? – спросила она.

– Трульс Бернтсен. Я работаю с Микаэлем.

Конечно, она слышала про Трульса Бернтсена. Тень. Бивис, разве не так Микаэль его называл?

– А я…

– Кайя Сульнес.

– Да, а откуда… – Она сглотнула слюну и переформулировала вопрос: – Что вы здесь делаете?

– То же, что и вы, – ответил он монотонным скрипучим голосом.

– Да? И что же я здесь делаю?

Он опять засмеялся поросячьим смехом. Но не ответил. Просто стоял перед ней, опустив руки по швам и немного их оттопырив. Один глаз у него слегка подергивался, словно под веко попало насекомое.

Кайя вздохнула.

– Если вы делаете тут то же, что и я, то вы пришли понаблюдать за фабрикой, – сказала она, – на тот случай, если он опять тут появится.

– Да, если он опять тут появится, – откликнулся Бивис, не отводя глаз.

– Это не так уж невероятно, – сказала она. – Не уверена, знает ли он, что здесь был пожар.

– Мой отец тут работал, – сказал Бивис. – Он обычно говорил, что делает ПСГ, кашляет ПСГ и сам становится ПСГ.

– А кто-нибудь еще из Крипоса есть поблизости? Вас сюда Микаэль послал?

– Вы же с ним больше не встречаетесь, правда? Вы встречаетесь с Харри Холе.

У Кайи засосало под ложечкой. Откуда он знает? Неужели Микаэль что-то про нее рассказывал?

– Вас не было, когда мы ездили в Ховассхютту, – сказала она, чтобы сменить тему.

– Разве? – Опять поросячий смех. – Наверное, у меня был выходной. Отгул. С вами ездил Юсси.

– Да, – признала она тихо. – Он был с нами.

Налетел порыв ветра, и она отвела голову, когда ветка оцарапала ей лицо. Бернтсен шел за ней следом или он пришел сюда раньше?

Кайя хотела спросить у него, но он уже скрылся. Она посветила между деревьями. Бернтсен исчез.

Было два часа ночи, когда она припарковалась на улице, вошла в ворота и поднялась по лестнице к желтому дому. Нажала на кнопку над разрисованной керамической плиткой, на которой каллиграфическим почерком было выведено: «Семья Холе».