Леопард охотится в темноте

Гадюка остановилась у входа в трубу, явно не желая заползать в нее.

– Еще есть время, – прошептал Питер. – Ты не заслуживаешь такой отвратительной смерти. Скажи, скажи, что согласен!

Тунгата только сейчас понял, насколько большой была гадюка. Ее глаза находились всего в восемнадцати дюймах от его лица. Змея снова зашипела, громко, как проколотая шина, и волна звука ударила по ушам Тунгаты. Солдат придвинул жаровню вплотную к стенке клетки, и гадюка поползла в трубу, заскрежетав чешуйками по сетке.

– И сейчас еще не поздно. – Питер Фунгабера расстегнул кобуру и достал пистолет. Он приставил ствол к сетке в нескольких дюймах от головы гадюки. – Скажи, что согласен, и я отстрелю ей голову.

– Будь ты проклят, гореть тебе в вонючем машонском аду, – прошептал Тунгата. Он уже ощущал запах гадюки, сладковатый мышиный запах с примесью разложения. Он почувствовал тошноту. Рвота поднялась из желудка и обжигала горло. Он постарался проглотить ее и начал отчаянно вырываться из оков. Клетка задрожала, солдаты схватили его за плечи, а гадюка, встревоженная его движениями, выгнулась буквой «S» и зашипела.

Тунгата прекратил борьбу и заставил себя замереть неподвижно. Холодный пот стекал по его телу, собирался на стуле под ягодицами.

Гадюка медленно распрямилась и поползла к его лицу. Она была всего в шести дюймах от лица, а Тунгата замер как статуя, оцепенев от ужаса. Она была так близко, что он уже не видел ее отчетливо. Он видел только расплывчатое пятно. Потом змея высунула раздвоенный язык и принялась исследовать его лицо легкими прикосновениями.

Каждый нерв Тунгаты был напряжен до предела, его ослабшее тело переполнял адреналин, и он задыхался. Он изо всех сил цеплялся за сознание, иначе давно бы провалился в черную бездну небытия.

Гадюка двигалась очень медленно Он почувствовал холодное прикосновение к щеке, к уху, к задней части шеи, потом, к величайшему ужасу, он понял, что змея обвивает своим телом его голову, закрывая нос и рот. Он не смел пошевелиться или закричать.

– А ты ей нравишься, – произнес Питер Фунгабера хриплым от возбуждения голосом. – Решила отдохнуть на тебе.

Тунгата видел Питера краешком глаза, его лицо казалось расплывчатым из-за сетки.

– Это нас не устраивает. – Тунгата увидел, как Фунгабера потянулся за жаровней, и заметил, что из раскаленных углей торчит тонкий, похожий на кочергу, металлический стержень. Его конец был раскален докрасна.

– Это твой последний шанс согласиться, – сказал Питер и вытащил стержень из жаровни. – Змея придет в ярость, когда я прикоснусь к ней этим.

Он подождал ответа.

– Конечно, ты же не можешь говорить. Если согласен, быстро поморгай.

Тунгата смотрел на него, не мигая, пытаясь передать взглядом всю свою ненависть.

– Хорошо, – сказал Фунгабера, – не говори, что мы не пытались, теперь вини себя самого.

Он вставил раскаленный стержень в отверстие сетки и коснулся им гадюки. Зашипела обжигаемая плоть, и гадюка пришла в бешенство.

Тунгата почувствовал, как она кольцами сжимает его голову, потом мощное тело заметалось, принялось биться в стены, заполнив все пространство бешено сокращавшимися кольцами. Клетка задрожала и загремела, Тунгата потерял над собой контроль и закричал от ужаса.

Голова гадюки заполнила все поле зрения. Челюсти раскрылись, Тунгата увидел дыру желтого горла и почувствовал удар. Он был настолько сильным, что Тунгата едва не потерял сознание. Удар пришелся в скулу, у Тунгаты лязгнули зубы, и он прикусил язык. Рот заполнился кровью, а длинные изогнутые зубы впились в его плоть и начали вбрызгивать смертоносный яд. Потом, словно сжалившись над ним, сознание оставило Тунгату, и он бессильно повис на веревках.

* * *

– Ты убил его, проклятый идиот! – Голос Фунгаберы был пронзительным от отчаяния и паники.

– Нет. – Врач быстро взялся за работу. С помощью солдат он снял с головы Тунгаты сетчатый шлем. Один из солдат отбросил змею в угол и раздробил ей голову прикладом «АК-47».

– Нет, он просто потерял сознание. Слишком ослаб, стоя у стены.

Они подняли Тунгату, перенесли к походной кровати, стоявшей у противоположной стены комнаты, и подчеркнуто осторожно положили его на нее. Врач мгновенно склонился над ним, проверяя пульс.

– Он жив. – Он заполнил разовый шприц жидкостью из стеклянной ампулы и воткнул иглу в блестевшую от пота руку Тунгаты. – Я ввел ему возбуждающее средство. Ага! – Врач явно почувствовал облегчение. – Смотрите! Он уже приходит в себя.

Врач промокнул ватой глубокие раны на щеке Тунгаты, из которых сочилась прозрачная лимфа.

– При таких укусах всегда возникает возможность инфекции, – с тревогой в голосе произнес он. – Я вынужден ввести антибиотик.