Леопард охотится в темноте

Он прилетел на вертолете. Офицер стоял по стойке «смирно» рядом с разложенными сверкающими бивнями. Потоки воздуха от винта пытались сорвать с него куртку и прижимали джинсы к ногам, но он оставался неподвижным.

Вертолет опустился на землю, и из него вышел внушительный человек приятной наружности, с очень белыми зубами, выделявшимися на лице цвета красного дерева, и коротко остриженными волосами на черепе красивой формы. Он был одет в жемчужно-серый итальянский костюм, белую сорочку с синим галстуком. На ногах были туфли ручной работы из мягкой телячьей кожи.

Он протянул руку офицеру. Тот тут же бросился к нему, как маленький мальчик к отцу.

– Товарищ комиссар!

– Нет! – поправил тот офицера с улыбкой. – Теперь уже не товарищ комиссар, а товарищ министр. Не командир банды немытых бойцов, а государственный министр независимого правительства. – Министр позволил себе улыбнуться, увидев ряды бивней. – И самый удачливый браконьер всех времен, не правда ли?

* * *

Крейг Меллоу поморщился, когда на Пятой авеню такси подпрыгнуло на очередной выбоине рядом с входом в «Бергдорф Гудман». Подвеска машины, как у большинства нью-йоркских такси, больше подошла бы к танку «шерман».

«Помню, по котловине Мбабве я ездил с большим комфортом даже на „лендровере“», – подумал Крейг и вдруг ощутил приступ ностальгии, вспомнив изрытую колеями дорогу в низине вдоль Чобе – широкого притока великой Замбези.

Все это было так далеко и настолько давно, что он заставил себя прогнать воспоминания и погрузился в раздумья о том, считать ли неуважением к себе тот факт, что он едет на обед с издателем в обычном такси, причем вынужден будет сам оплатить поездку. Раньше за ним посылали лимузины с шоферами и встречи назначали в «Фор Сизонс» или «Ля Гренуилль», а не в каком-то итальянском ресторанчике в Виллидже. Издатели имели обыкновение таким образом выражать свой протест, если писатель не приносил рукописи в течение трех лет и больше времени уделял ухаживанию за своим биржевым маклером и развлечениям в «Студио 54», чем работе на пишущей машинке.

«Ну что ж, сам напросился», – подумал Крейг, поморщился и полез в карман за сигаретой, но потом вспомнил, что бросил курить. Он откинул густую прядь темных волос со лба и принялся рассматривать лица прохожих. Когда-то его возбуждала городская суета, особенно после тишины африканского буша, даже безвкусные фасады и неоновые вывески на грязных улицах казались другими, захватывающими. Теперь он испытывал лишь чувство удушья и клаустрофобии, мечтал увидеть широкое чистое небо, а не эту полоску между небоскребами.

Такси резко затормозило, прервав его мысли, и водитель, не оборачиваясь, буркнул:

– Шестнадцатая улица.

Крейг протянул десять долларов в щель в бронированном стекле, защищавшем водителя от пассажиров, сказал: «Сдачи не надо» – и вышел из машины. Ресторан он нашел мгновенно, что не составляло труда, учитывая чисто итальянские навесы и оплетенные соломой бутылки кьянти в витрине.

Крейг шел по тротуару легко, совсем не хромая, никто и догадаться не мог о его инвалидности. Предчувствия его обманули, в ресторане было прохладно и чисто и даже аппетитно пахло.

Эш Леви встал из-за стола в конце зала и помахал ему рукой.

– Крейг, мой мальчик! – Он обнял Крейга за плечи и отечески похлопал по щеке. – Совсем неплохо выглядишь, старый пес!

Эш придерживался своего собственного эклектического стиля. Одет он был в кашемировый пиджак с узкими лацканами и полосатую рубашку с белым воротничком, платиновыми запонками и заколкой для галстука, на ногах – уличные башмаки с маленькими дырочками на носках, волосы подстрижены ежиком, на носу болтались очки в золотой оправе. Глаза были очень бледные и всегда смотрели чуть в сторону, не прямо в глаза собеседнику. Крейг знал, что он курит только лучшую тихуанскую марихуану.

– Приличное заведение, Эш. Как ты его нашел?

– Надоели скучные «Фор сизонс». – Эш лукаво улыбнулся, довольный тем, что Крейг неодобрительно отнесся к его выбору. – Крейг, я хочу познакомить тебя с очень талантливой дамой.

Она сидела в глубине кабинки, но сейчас наклонилась вперед и протянула руку. Лампа осветила ее руку, и по ней Крейг мог составить первое впечатление.

Ладонь была узкая, с тонкими пальцами художника, ногти чистые, коротко постриженные и не накрашенные, сквозь покрытую золотистым загаром кожу просвечивали синие аристократические вены, кости – тонкие, на кончиках пальцев Крейг заметил мозоли. Это была ладонь человека, привыкшего к тяжелому труду.

Крейг пожал руку, ощутил ее силу, мягкость сухой прохладной кожи и посмотрел на лицо.

Брови ее, густые, темные, проходили непрерывной линией от одного глаза к другому. Глаза, даже при таком плохом освещении, были зеленые, с крапинками цвета меда вокруг зрачков, а взгляд – прямой и искренний.

– Сэлли-Энн Джей, – сказал Эш. – Позволь представить тебе Крейга Меллоу.