Леопард охотится в темноте

— Поедим и отдохнем. Постараемся поспать. Нужно беречь силы. — Крейг понимал, что выдает желаемое за действительное, но заснул, на удивление, достаточно быстро.

Он проснулся от того, что закашлялась прижавшаяся к его груди Сэлли-Энн. Холод и влажность не лучшим образом действовали на состояние здоровья. Впрочем, даже короткий сон придал Крейгу силы. Боль в груди и горле немного ослабла, даже настроение было неплохим. Он лежал, стараясь не разбудить Сэлли-Энн. Рядом храпел Тунгата, потом он перевернулся, и стало тихо.

Тишину нарушал только звук капель, падающих с потолка, потом он уловил еще какой-то звук, настолько тихий, что сначала он принял его за звон от тишины в собственных ушах. Крейг прислушался. Звук раздражал его тем, что он никак не мог определить его источник.

«Конечно! — понял он наконец. — Летучие мыши!»

Он вспомнил, что слышал этот звук более отчетливо, когда впервые поднялся на площадку. Он полежал и подумал, потом осторожно снял голову Сэлли-Энн со своего плеча. Она что-то пробурчала, повернулась и снова затихла.

Крейг взял одну лампу и направился к тоннелю, который вел к площадке. Лампу он включил всего дважды, чтобы не разряжать и так разряженные аккумуляторы, потом прислонился к каменной стене и напряг все органы чувств.

Очень долго он не слышал ничего, кроме звука падавших на камни капель воды, потом вдруг услышал целый хор писков, разнесшихся эхом по вертикальному стволу, потом снова наступила тишина.

Крейг на мгновение включил фонарь. Пять часов. Он не был уверен, дня или ночи, но если летучие мыши сидели в пещере, значит, во внешнем мире был день. Он присел и подождал еще час, время от времени проверяя нестерпимо медленно тянувшееся время, и наконец услышал долгожданный писк, только на этот раз не сонный, а скорее похожий на многоголосый хор многих тысяч зверьков, проснувшихся для ночной охоты.

Снова наступила тишина. Крейг взглянул на часы. Шесть часов тридцать пять минут. Он представил, как где-то наверху вылетает из устья пещеры похожая на клубы дыма из печной трубы стая мышей.

Он осторожно подошел к краю площадки, схватился рукой за выступ на стене и посмотрел вверх, подняв, насколько мог, над головой лампу. Слабый свет лишь усилил впечатление кромешной темноты наверху.

Ствол был полукруглым по форме и около десяти футов в поперечнике. Он отказался от попытки что-либо рассмотреть наверху и стал рассматривать противоположную стенку, расточительно расходуя аккумулятор.

Стенка была гладкой как стекло, просто вылизанной потоком воды, которая пробила ствол в скале. Ни выступа, ни углубления, ничего, кроме… Он попытался наклониться поближе. На противоположной стене, значительно выше уровня, была какая-то темная полоса. Прожилка породы другого цвета или трещина? Он не мог понять, потому что свет стал совсем слабым, к тому же это могла быть игра света и тени.

— Пуфо, — услышал он голос Тунгаты за спиной и отступил от пропасти. — Что ты делаешь?

— Думаю, это единственный выход на поверхность. — Крейг выключил лампу.

— По этой трубе? — недоверчиво спросил Тунгата. — Туда никто не сможет забраться.

— Летучие мыши. Они живут где-то там, наверху.

— У них есть крылья, — напомнил Тунгата и добавил после паузы: — Высоко?

— Не знаю. Кажется, на той стороне есть трещина или выступ. Включи другую лампу, в ней аккумулятор не так разрядился.

Они оба наклонились вперед.

— Что думаешь?

— Думаю, что-то там есть.

— Если бы я мог добраться туда! — Крейг выключил лампу.

— Как?

— Не знаю, дай подумать.

Они сели, прислонившись к стене и касаясь друг друга плечами.

Через некоторое время Тунгата пробормотал:

— Пуфо, если мы выберемся отсюда… алмазы… ты будешь иметь право на свою долю…

— Заткнись, Сэм. Я думаю. Прошло несколько минут.

— Сэм, стойки лестницы… Как ты думаешь, самая длинная достанет до той стены?

Они развели на площадке костер, который озарил ствол колеблющимся светом. Крейг снова спустился по веревке к остаткам лестницы, но на этот раз он по пути осматривал каждую стойку. Многие стойки были разрублены топором на более короткие отрезки, которые, вероятно, было легче переносить по тоннелям пещеры. Но он рассмотрел несколько длинных боковых стоек. Самая длинная была не толще запястья Крейга, но кора на ней была особенного бледного цвета, благодаря которому это дерево получило африканское название «дерево из бивней слона». Его древесина была исключительно плотной и упругой.

Крейг измерил стойку руками. Получилось не меньше шестнадцати футов. Он привязал конец веревки к стойке и принялся своим перочинным ножом перепиливать канаты из коры, крепившие ее к перекладинам. Самым ужасным был момент, когда он окончательно освободил стойку и она закачалась как маятник, а остатки конструкции, лишившиеся последней опоры, с грохотом рухнули вниз.

Крейг поднялся по веревке на площадку и попытался отдышаться. Стойка болталась на второй веревке.

— Это была самая легкая часть работы, — предупредил Крейг.