Леопард с вершины Килиманджаро

Бовт заложил руки за спину и правой ладонью ощутил лягушачий холодок ручных часов. Ему почудилось, что они часто-часто дышат, судорожно подрагивая всем корпусом. Сейчас. Вот сейчас…

И вдруг понял, что время старта уже миновало. «Витаутас» не ушел. Бовт прикрыл глаза и с шумом выдохнул воздух. Ни радости, ни облегчения. Совсем наоборот. Это как промежуток между двумя приступами боли, когда главное не то, что тебе дано передохнуть, а то, что через несколько секунд все начнется сначала. Снова судорожный пульс часов…

– Отходят на планетарных двигателях, – сказала Иани.

– А? Да, да…

А ведь он это совсем упустил из виду, он и не думал о планетарных, он о них просто-напросто забыл, он, второй пилот «Витаутаса»…

Бывший второй пилот.

– Ты не смотришь, – проговорила Иани, будто ей это нужно было больше, чем ему. – Ты смотри, смотри!

Слабая сиреневая вспышка уже догорала. Просто удивительно, как далеко успел отойти его «Витаутас» на своих планетарных. Неяркая вспышка, и все. Это и был старт.

Четыре Кораблика прошли перед иллюминатором, чуть покачиваясь, и Бовт уже не мог найти черного куска пространства, ограниченного пятью скромными светлячками неярких звезд.

– Вот ты и видел все так, как это было на самом деле, – удовлетворенно констатировала Иани. – Я зажгу свет, можно?

– Ни черта я не видел, – медленно проговорил Бовт. – Была светлая точка – и нет ее.

Иани прижалась лбом к иллюминатору.

– Ты еще видишь? – спросил Бовт.

– Да, – отозвалась Иани. – Вон там. Но я лучше зажгу свет.

– Не надо, – попросил он. – Посидим так.

– Посидим.

Они ощупью отыскали койку, и Иани забралась туда с ногами. «Если бы она была земной женщиной, – думал Бовт, – она обязательно решила бы, что я остался из-за нее. Никак без этого не обошлось бы. Это просто счастье, что все они тут так трезвы и рассудительны».

– Ну как ты там? – спросила Иани из темноты.

Бовт присел на край койки.

– По-моему, мне просто страшно, – признался он.

– Нет, – возразила Иани, – не то.

Бовт сделал над собой усилие, пытаясь как можно точнее представить себе, что же с ним сейчас происходит.

– Неуверенность… Неуверенность в том, что я поступил правильно, оставшись на Элоуне.

– Пожалуй, так, – согласилась она. – И еще уходящий «Витаутас».

– Нет, – честно признался он, – наверное, я это прочувствую немного позднее. Что они возвращаются, а я – тут. А пока все это у меня наверху, в голове, а до нутра еще не дошло.

– Тогда я побуду у тебя.

– Ох, не надо. Думаешь, мне легче болтать с тобой, чем оставаться один на один со своими мыслями?

– Разумеется.

Бовт усмехнулся. Если бы он оставался здесь ради нее – тогда другое дело. Ему легче было бы с ней, чем одному. Но он остался не ради нее.

Бовт встал и включил свет.

– Не стоит, – сказал он. – У тебя ведь еще уйма дел на Третьем поясе, правда? Вот и кончай там свои дела и спускайся на Элоун. Нечего нянчиться со мной.

– Мы спустимся вместе.

– Ты же так рвешься обратно на Элоун! А мне надо осмотреть все шестнадцать поясов, второй возможности ведь не будет.

– Вот вместе и посмотрим. Ты ведь еще плохо управляешься со своим Корабликом.

– Я еще не привык к нему, – пожал плечами Бовт.

Иани засмеялась:

– Это он не привык к тебе. Но он скоро привыкнет, станет совсем послушным, и тогда-то ты и решишь, что пора спускаться на Элоун.

– Ты только об этом и думаешь? – спросил Бовт.

– Да, – простонала Иани, мгновенно теряя всю свою рассудительность. – Да, да… Каждый день, и каждую ночь, и когда на Поясе, и когда в Пространстве, и когда одна, и когда с тобой.

– И все о том, как ты возвращаешься…

– Да. Да. Да.

– Ну и плюнь на все и лети сейчас же!

– Ну зачем же так. – Она пригладила волосы. – У меня еще масса незаконченных дел на Третьем поясе. Элоун от меня никуда не уйдет, а на Пояса я не вернусь никогда в жизни.

Он досадливо сморщился:

– Я и забыл. Это один из ваших предрассудков – вылетать в Пространство только однажды. Как будто нельзя вернуться на Элоун, спокойно пожить лет так пять-десять, а потом опять податься поближе к звездам. Я уже рассказывал тебе, мы всегда так делаем. Действительно, почему – нет?

– Смешные вы, люди Земли! Разве можно жить, потом умереть, малость отдохнуть в небытии, потом воскреснуть и снова жить? Все дается только однажды – молодость, старость, любовь. И Пространство. Когда мы достигаем совершеннолетия, каждый из нас волен покинуть Элоун и оставаться в Пространстве, пока хватает сил не возвращаться. Потом мы возвращаемся. Очень просто.

– Возвращаетесь – и уже все?..

– Как это – все? Потом – наш Элоун. Скалы, голубоватые, как небо, и небо, близкое, как горы. Но мы приземлимся подальше от гор, на большую равнину, и кругом не будет ничего, одни цветы до самого горизонта, цветы, уходящие в бесконечность, как свет от солнца. И запах, от которого хочется опуститься на землю, зарыться лицом в траву и ничего-ничегошеньки не видеть…

– Ты говорила уже об этом. Вчера.

– Да, когда мы прощались с «Витаутасом». Все ваши тогда слушали меня и понимали, и никому в голову не пришло, что с Элоуна можно улететь во второй раз. Наверное, это ты один такой, остальные похожи на нас.