Леопард за стеклом

Это был не византийский, а наш собственный язык, который только мы и понимали. ОЧСЧА означало «очень счастлива». ОЧПЕЧА – «очень печальна». Мы не смогли бы уснуть, не задав этот вопрос друг другу на ночь. Не знаю почему, но по воскресеньям мы почти всегда отвечали: «ОЧПЕЧА, ОЧПЕЧА».

Если бы у меня были крылья, как у Икара, я бы летала по всему миру, из страны в страну, и спрашивала у детей: «ОЧСЧА? ОЧПЕЧА?»

Четверги, леопард, епископ и господин Амстрадам Пикипикирам

Если воскресенья были самыми скучными днями, то четверги – точно самыми интересными. Каждый четверг тетя Деспина устраивала прием. И тогда открывалась большая гостиная, которую всю неделю держали закрытой и никому не разрешалось туда даже нос сунуть. Так что по четвергам мы могли вдоволь наглядеться на леопарда, чучело которого стояло там в стеклянной витрине. Когда мы были маленькими, тетя Деспина нас пугала: «Только испортите мне что-нибудь – я вас к хищнику посажу!» Раньше мы боялись, но теперь просто умоляем ее открыть стеклянную дверь, чтобы потрогать леопарда и поближе поглядеть на его странные глаза – один черный, другой голубой… Но она и слышать об этом не хочет.

Тетя Деспина уверяет нас, что глаза леопарда сделаны из бусин. Что их по ошибке взяли разные, когда набивали чучело. Но на самом деле она просто ничего не знает из той истории, которую нам рассказал Никос.

…В некотором царстве, в некотором государстве жил в лесу леопард, большой дикий кот – как называли его у нас на острове. И были у него глаза разного цвета – черный и голубой. Таким уж он уродился. В один день кот смотрел на мир голубым глазом – черный в это время спал, а в другой открывал черный – голубой же оставался закрытым.

Когда леопард смотрел на мир голубым глазом, был он ручным, словно домашняя кошка, гулял среди людей, помогал им и играл с детьми и животными в лесу. Но стоило ему открыть черный, как тут же он превращался в дикого зверя, уничтожал все, что делали люди, а животные бежали от него и прятались по своим норам, только заслышав его мягкую поступь…

Каждое лето в деревне Никос постоянно рассказывает нам целую кучу историй про леопарда, и не только нам – другим ребятам тоже.

Не успели мы толком проснуться, как я вспомнила, что сегодня четверг, потому что Мирто спросила:

– Ты не помнишь какую-нибудь мою шуточку?

Мирто – «предмет гордости тети Деспины». Так ее дразнит Никос. По четвергам, когда приглашенные собираются на прием, тетя Деспина зовет нас в гостиную и заставляет Мирто рассказывать «шуточки» (это мы их так прозвали).

– Так ты поможешь мне хотя бы что-нибудь вспомнить? – снова спросила Мирто.

– Ну, – говорю я, – скажи ей, что, когда тебе было четыре года, ты спросила у епископа, писался ли он в детстве.

– Ты с ума сошла? Он же будет там!

– Ну тогда вспомни, что ты ответила, когда в воскресенье дедушка предложил: еще орехов или историю? Ты сказала: «Конечно, орехов, ведь историю съесть нельзя!»

– И это сойдет за шуточку? – задумалась Мирто.

– Конечно, – я энергично закивала, – я тут слышала, как дедушка рассказывал эту историю тете Деспине, а она ему говорит: «Как остроумно!»

– Ну ладно, – согласилась Мирто. – Но одной не хватит.

– О, придумала! – закричала я. – Помнишь, как папа сломал ногу, а ты его спросила: «Папа, если ты умрешь, где мы будем брать деньги на еду?»

– Отлично, Мелия, вот спасибо, что напомнила, – заявила Мирто с каким-то странным видом. Но с каким?

Ой, я же не сказала, что меня зовут Мелия. Может, это оттого, что я немного стесняюсь своего имени. Дедушка хотел, чтобы меня назвали в честь бабушки Мелиссы. У нас дома есть альбом с фотографиями. На одной из них – младенец с головой, как горшок. И подпись внизу: «Царица Мелисса». И это я!

Дедушка говорит, что в древности была такая царица – Мелисса. Но, кажется, кроме дедушки этого никто не знает. Потому что и взрослые, и дети, стоит мне сказать, что меня зовут Мелисса, тут же спрашивают: «Слаще меда?»

В комнату вошла мама и, увидев, что мы всё еще в ночных рубашках, страшно рассердилась.

– Дедушка вас ждет на урок, а вы тут в ночнушках бегаете! Вы никогда не исправитесь, если не пойдете в школу.

– Можно подумать, это мы не хотим в школу, – буркнула Мирто, когда мы наскоро умывались.

Мы со всех ног побежали к дедушке, который уже ждал нас, а Мирто при этом шепотом повторяла таблицу умножения на семь. И тут она подвернула ногу и кубарем покатилась по лестнице.

– Вот видишь, – кричу я ей, – а дедушка был прав! Стоило тебе выучить таблицу умножения, как ты полетела!

– Вот-е-ще-глу-по-сти! – яростно процедила она. – За собой лучше последи, ты-то вообще ничего не знаешь, даже сколько тычинок у цветка яблони!

– А ты знаешь только потому, что старше меня на два года…

Хорошо, что дедушка меня позвал, иначе бы мы могли подраться.