Лепестки камелии

В Лянь всё было относительно хорошо, чего не скажешь о самом императоре. Конечно, находились те, кто считал, что Ли занял трон незаконно, убив юного императора Рьюичи. И слухов было бы ещё больше, останься Йоко в живых. Как раз в тот день, когда она разрешилась мёртвым младенцем, Ли раскрыл очередной заговор, призванный возвести принцессу и её возможного сына на трон. Потому и не успел, когда Йоко, не иначе как в послеродовой горячке, повесилась.

Её смерть подкосила императора окончательно. Работал он как проклятый, но одним чувством долга жив не будешь.

Это понимали и его советники, отлично знавшие так же и то, что долго на своих постах они не продержатся, если император внезапно тоже заснёт и не проснётся, как покойный Рьюичи. Поэтому сегодняшний Совет они посвятили попытке убедить императора выбрать наконец императрицу.

Ли и слышать об этом не желал, но у советников было своё мнение на этот счет.

Одно из таких мнений обнаружилось аккурат в императорской спальне. Узнать её было несложно, хоть Ли и видел её лишь мельком на празднике Цветения. Дочь некогда канцлера, а теперь левого советника, госпожа Мика восседала на роскошной императорской кровати и смотрела в чашу с хурмой, которую ей предлагала служанка, как мышь на крупу.

Ли вздохнул и повернулся к главному евнуху.

— Уведите её.

К госпоже немедленно кинулись евнухи. И очень почтительно попытались её поднять.

Но Мика поднялась сама — Ли краем глаза заметил, что кажется она похудела. И он уже думал, что позовёт сейчас её отца и… Может, в темницу его на денёк? Совсем распустился!

Только уходить Мика не торопилась. О нет, она прокосолапила к императору, встала так, чтобы он смотрел только на неё (при её габаритах это было несложно). И очень знакомо прищурилась.

Ровно так же щурилась с портрета на шёлке беловолосая демоница, которую нарисовал император после недели запоя, только-только взойдя на престол. И приказал повесить в спальне.

Один этот взгляд, а ещё безумная надежда, снова всколыхнувшаяся — хотя вроде бы давно мёртвая (это раньше Ли видел госпожу в каждой женщине) — заставила его приказать:

— Уйдите все.

Ко «всем» Мика себя явно не относила. Она так и осталась стоять, и взгляд её мрачнел с каждым мгновением.

Ли сделал знак главному евнуху не уводить госпожу… пока. И, когда двери задвинулись, тоже посмотрел на Мику, подняв бровь.

— Здесь всё отлично слышно, — пробормотала она. — Пойдём на веранду.

— Там всё слышно ещё лучше, — мрачно заметил он. — Что такое серьёзное вы хотите сообщить мне, госпожа?

Вместо ответа Мика шагнула к двери, резко раздвинула створки — главный евнух свалился ей под ноги — и проорала:

— Во-о-он!

Ли даже не удивился, когда через пару мгновений услышал торопливые шаги слуг. Удаляющиеся.

Мика хлопнула дверьми и повернулась к Ли.

— Я жду, — устало заметил он.

Надежду требовалось задавить, пока она не выросла, превратившись в уверенность. Кто-то рассказал Мике, что император ищет подобное поведение у женщин. Кто-то из слуг. Наверняка всё это игра.

Но игра отличная!

— Ты ждёшь? — выдохнула Мика. — Неужели?

Ли молчал.

— Да твою мать!!! — завопила вдруг девушка. — Вот это, — она обвела себя руками, — по-твоему нормально?! Этот арбузик?! Ты не мог запихнуть меня в тело какой-нибудь красавицы?! Почему именно эта толстуха?! Ли! Смотри на меня!

Император торопливо искал в складках одежды своё сокровище — шкатулку с листком уже ветхой от постоянного чтения бумаги.

Сам Ли мог прочесть на нём только написанный в самом конце корявым почерком госпожи стих принца Рьюичи о лепестках камелии. И читал его часто. Первое время чуть не каждую минуту.

Этого испытания ещё ни одна актриса не выдержала. Они все тоже начинали со стиха — единственное, что они в написанном понимали. Если вообще умели читать.

Поэтому Ли сунул лист Мике под нос и приказал:

— Читай!

Мика, осёкшись, уставилась на листок.

— Да ладно! Серьёзно?

Она потянулась взять, но Ли не позволил.

Он повторил:

— Читай.

— Ты что, не веришь, что это я? — Мика ошеломлённо смотрела на него. — Ты хоть помнишь, как этот арбузик раньше себя вела?

— Я прикажу выдавить тебе глаза, если ты сейчас же не прочтёшь.

— Ладно… — Мика вздохнула, присмотрелась. И выдала какую-то тарабарщину. — Что? Это русский, к твоему сведению! Мой родной язык! Хочешь, чтобы перевела? «Этот дневник мне больше не понадобится…» Походу понадобился! Да я представить не могла, что буду использовать его как доказательство. Чёрт! «И больше некому его читать…» Ты его расшифровал, что ли? Даже ты не настолько крут. «…но я привыкла всё доводить до конца, так что… это последняя запись, но я её закончу». Тебе хватит или дальше?

Ли медленно опустился на кровать.

— Почему ты просто не прочитал мои мысли? — спросила наконец Мика. — Уж они-то врать не станут… Постой. В этом обряде ведь отдают самое ценное? Ты тоже его провёл? Конечно, я сразу догадалась, кому бы ещё ума хватило… Ичи отдал свою жизнь, чтобы запихнуть сюда меня, а ты, получается… Магию? А так можно было?

Можно. О да… Шепчущий без силы — как слепой и глухой младенец.