Лепестки на ветру

Николя едва не подпрыгнул в кресле.

— Ты хочешь сказать, что Мария англичанка? Не могу поверить! Дело даже не в ее безупречном немецком, но и жесты, и манера поведения — все выдает в ней австрийку.

— Вот видите, — со вздохом заметил Люсьен, — дело идет к тому, что и все остальные, с кем она встречалась раньше, в начале своей карьеры, тоже принимали ее за свою. Французские роялисты были уверены, что перед ними француженка, пруссаки — что уроженка Берлина, а итальянец готов был поклясться слезами самой Мадонны, что она родом из Флоренции.

Рейф рассмеялся.

— С тобой все понятно: ты больше не можешь с уверенностью сказать, когда леди лжет, а когда говорит правду, если, конечно, эту дамочку можно назвать леди.

— Уж в том, что Мегги — леди, можешь не сомневаться, — фыркнул Люсьен. — Только чья она леди, вот в чем вопрос.

Рейфа удивила темпераментная реакция Люсьена на его циничное замечание. До сих пор в том, что касалось дела, друг отличался беспристрастностью. Шальная мысль запала в голову Рейфа, и он спросил:

— Так что я должен сделать, если выясню, что она предала Британию, убить ее?

Люсьен мрачно взглянул на Рейфа, не совсем уверенный в том, что сказанное другом — одна из его острот.

— Как я уже успел сказать, убийство не входит в твою задачу. Если Мегги — предательница, просто сообщи лорду Кэстлри[5], что донесениям этого агента нельзя доверять. Может быть, ее захотят использовать для дезинформации.

— Послушай меня, Люсьен, и поправь, если я что-то не так понял. Итак, ты хочешь, чтобы я нашел эту леди и уговорил ее использовать свое мастерство для раскрытия любого из возможно намечаемых заговоров. Кроме того, я должен удостовериться в лояльности Мегги британской короне и в случае, если найду что-то подозрительное, обязан буду известить главу британской делегации о том, что он не может доверять ее работе. Так?

— Совершенно верно. Хочу попросить тебя поторопиться с отъездом. Переговоры не продлятся слишком долго, так что события будут развиваться ускоренными темпами. — Взглянув на Николя, Люсьен добавил:

— Исходя из твоего опыта общения с Марией Берген, что бы ты мог посоветовать Рейфу?

— Во-первых, хочу предупредить, что она, пожалуй, самая красивая шпионка в Европе.

Дальше Николя принялся распространяться о женских прелестях, коих был большой ценитель, но толку от подобных разглагольствований было мало.

— Информации у вас почти никакой, — заключил разговор Рейф. — Быть может, эта женщина просто очень неплохая актриса. Остается только довериться собственной интуиции и непревзойденному обаянию.

Разговор закончился, пора было расходиться. Мужчины встали, и Люсьен спросил:

— Рейф, когда ты будешь готов выехать?

— Послезавтра. Вы меня заинтриговали. Самая красивая шпионка Европы — звучит впечатляюще. — Глаза Рейфа туманно блеснули, когда он добавил:

— Клянусь отдать всего себя делу Англии и короны.

Вскоре все трое вернулись в зал, смешавшись с гостями. Вечер продолжался. Рейф, которому наскучило празднество, торопился уехать домой, но тут он вспомнил, что так и не выяснил, как выглядит эта загадочная Мегги-Мария. Николя удалился в нишу, отгороженную от зала портьерой, Рейф последовал за ним.

Отдернув портьеру, он замер… Николя и его жена Клара стояли в обнимку. Они не целовались: застань он их за этим занятием, Рейф незаметно ушел бы. Но то, что предстало его глазам, было и проще, и куда более впечатляюще.

Ник и Клара, закрыв глаза, склонили друг к другу головы — свидетельство полного и абсолютного доверия, жест, куда более интимный, чем самые страстные ласки.

Прежде чем Герцога заметили, он вышел. Рейфа снедала зависть, хотя завидовать друзьям было не в его правилах.

Следующий день ушел на сборы, и вот наступил момент, когда герцог Кэндовер был готов покинуть Англию. Он предпочитал путешествовать налегке в сопровождении камердинера. Багаж Рейфа состоял в основном из одежды, которая отвечала его рангу и в которой не стыдно было показаться в столице мировой моды.

Часы уже пробили полночь, когда Кэндовер, прихватив бокал с бренди, прошел в кабинет, чтобы просмотреть самую срочную корреспонденцию. Письмо от леди Джоселин Кендал оказалось самым последним. Вернее сказать, от леди Престьен. Ведь теперь, когда она вышла замуж, не пристало подписываться девичьей фамилией. В короткой записке Джоселин благодарила за добрый совет, вернувший ей мужа, превозносила радости счастливого брака и предлагала Рейфу последовать ее примеру.

Герцог улыбнулся, довольный тем, что у нее все в порядке. При всей своей красоте, именитости и богатстве Джоселин осталась славной маленькой девочкой, заслуживающей любви. Вероятно, и ее новоявленный супруг относился к романтичным натурам, так что они будут счастливы. Правда, на сей счет Рейфа одолевали сомнения. Он поднял бокал, сделал добрый глоток за удачный брак Джоселин и Дэвида, подумал, осушил фужер до дна, разбил его об полку и сбросил осколки в камин.