Лепестки на ветру

— Ты все-таки и впрямь какая-то злая. Хотя я никогда особенно не был привязан к своей теще, но сейчас, когда она в таком положении, мне ее искренне жаль. А поскольку я немного знаю человеческую натуру, то я не могу в полной мере быть уверенным, что в отсутствие хотя бы одного члена семьи слуги будут ухаживать за ней должным образом. Она совершенно беспомощна и не может даже подняться с кресла без посторонней помощи или встать с постели, если ее не поднять. Поэтому, пока моя жена в отъезде, я должен следить за тем, чтобы мою тещу не обижали и не обкрадывали.

Меня охватило любопытство. Мне захотелось услышать ее имя, ибо я никогда его не слыхала прежде.

— Вы называете ее «миссис Фоксворт»?

Он не понял этого моего интереса к старухе и попытался перевести разговор на другую тему, но я проявила настойчивость.

— Я называю ее Оливия! — отрезал он. — В начале нашего супружества я пробовал вообще с ней не разговаривать, забыть о ее существовании. Теперь я называю ее по имени. Думаю, ей это приятно, хотя не уверен. У нее лицо высечено из камня, всегда с одним застывшим выражением, как у ледяной статуи.

Я представила ее недвижную, если не считать ее серых глаз, сделанных из кремня. Он рассказал мне достаточно. Теперь я могла строить кое-какие планы, оставалось только выяснить одну маленькую деталь.

— А ваша жена, когда вы ждете ее домой?

— А тебе зачем?

— Я тоже одинока, Барт. Когда уходит Эмма, нянька моего маленького сына, я остаюсь с ним наедине. И вот… Я подумала, что может быть у вас вдруг появилось бы желание пообедать с нами…

— Я приду сегодня, — ответил он не раздумывая, при этом его темные глаза сверкнули.

— Наш режим привязан к моему сыну. Летом мы едим в пять тридцать, но сейчас, когда день короткий, мы обедаем в пять.

— Отлично. Покормите его в пять и уложите спать. Я приду в половине восьмого. После обеда мы сможем получше узнать друг друга.

Он уверенно встретил мой задумчивый взгляд, как и подобает адвокату. А потом, поскольку мы слишком долго смотрели друг на друга, мы оба расхохотались.

— И кстати, мистер Уинслоу, если вы пройдете через лес, который начинается позади вашего дома, то вы сможете прийти к нам никем не замеченным, если вы, конечно, не будете слишком выпендриваться.

Он поднял ладонь и кивнул, как если бы мы были заговорщики.

— Пароль — «Благоразумие», мисс Дал.

ПАУК И МУХА

Ровно в половине восьмого раздался нетерпеливый звонок в дверь, заставивший меня поспешить, пока он не разбудил Джори, который неохотно лег спать в такую рань. Если уж я приложила все усилия, чтобы выглядеть на уровне, то Барт и подавно. Он решительно направился в дом, как если бы он уже владел и им и мной. За ним тянулся шлейф из лосьона для бритья с ароматом соснового леса, и каждый волосок на его голове лежал на своем месте, оставляя меня в неведении, есть ли у него залысина или нет, что, впрочем, я рано или поздно выясню сама. Я взяла у него пальто и повесила в шкафу в прихожей, а затем направилась плавной походкой к бару, где я занялась напитками, усадив его перед разожженным камином (я все предусмотрела, даже мягкую тихую музыку). К тому времени я уже достаточно знала о мужчинах и о том, как их ублажить. Нет такого мужчины, кто не был бы очарован видом хлопочущей вокруг него хорошенькой женщины, которая ждет его, балует, поит и кормит.

— Что вы любите, Барт?

— Скотч.

— Со льдом?

— Чистый.

Он следил за каждым моим движением, а я все делала подчеркнуто грациозно и проворно. Повернувшись к нему спиной, я смешала себе фруктовый коктейль, слегка сбрызнув его водкой. Затем я поставила два маленьких бокала на длинных ножках на серебряный поднос и обольстительной неторопливой походкой двинулась в его сторону, наклонясь вперед, чтобы дать ему возможность лицезреть мою соблазнительно открывающуюся грудь без лифчика. Я уселась напротив него и закинула ногу на ногу, с тем чтобы длинный разрез моего розового платья распахнулся и обнажил одну ногу от серебряной босоножки до бедра. Он не мог отвести от нее глаз.

— Прошу извинить меня за такие бокалы, — сказала я вкрадчиво, довольная выражением его лица. — В этой хижине у меня нет места, чтобы как следует распаковать все свои вещи. Почти весь мой хрусталь еще упакован, и под рукой только бокалы для вина и стаканы для воды.

— Скотч есть скотч, как бы его ни подавали. А что это такое вы пьете?

Он перевел взгляд на низкий вырез моего платья.

— Берете свежевыжатый апельсиновый сок, капельку лимонного сока, сбрызгиваете это все водкой, каплей кокосового масла и кидаете вишенку, чтобы было потом чем заесть. Я называю это «Девичий восторг».

Поговорив несколько минут, мы перебрались за обеденный стол неподалеку от камина и принялись за еду при свете свечей. То и дело он ронял вилку или ложку, и тогда я, или мы оба вместе, нагибались за ней и хохотали над своим стремлением опередить один другого. Всякий раз первой была я. Он никак не мог сразу найти упавшую вилку: ему слишком мешал вид услужливо распахивающегося на груди выреза моего платья.