Лепестки на ветру

— А может смогу? Вот возьму и расскажу ему о том, что между нами было, тогда он сам откажется от тебя.

— Ты не сделаешь этого! Во-первых, ты благородный человек, а во-вторых, он и так знает.

Несколько мгновений мы не мигая смотрели друг на друга… Потом он бросился прочь из комнаты, хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка.

В Плантейшн-хаус нас с Полом сопровождала лишь Кэрри.

— Жаль, что Крис плохо себя чувствует. Надеюсь, это не грипп. А то сейчас многие болеют, — сказал Пол.

Я ничего не ответила, я сидела и слушала болтовню Кэрри о том, как она любит Рождество, потому что во время Рождества обыкновенные вещи кажутся такими милыми.

Пол надел мне на палец кольцо, в котором сверкал бриллиант в два карата, в камине потрескивало традиционное святочное полено, играла тихая музыка. Я изо всех сил старалась сделать праздник, как можно радостнее: мы смеялись, обменивались улыбками и долгими романтичными взглядами, поднимали тосты за нас и нашу совместную жизнь. Танцуя с Полом под огромными хрустальными люстрами, я закрыла глаза и представила себе Криса, сидящего в своей комнате, злого и ненавидящего меня.

— Мы будем так счастливы, Пол, — прошептала я, стоя на цыпочках в своих серебряных туфельках на высоком каблуке.

Да, наша совместная жизнь обязательно будет счастливой. Легкой. Приятной, Не требующей никаких усилий. Как этот мелодичный старомодный вальс, под который мы сейчас танцуем. Ибо когда ты по-настоящему любишь, нет таких препятствий, которые не преодолела бы любовь.

Только бы мне справиться с собой и своими мыслями.

АПРЕЛЬСКИЙ ДУРАК

Напористость. Преданность. Стремление. Решимость. Вот четыре составляющие балета, которыми мы должны руководствоваться в жизни. И если перед Рождеством мадам Золта была просто строга к нам, то теперь она навязала нам такое напряженное расписание, что мы просто не знали отдыха. Она читала нам лекции о том, насколько совершенен Королевский балет, придерживающийся строго классических традиций, но мы, говорила она, должны делать все по-своему, на американский лад, наш балет останется классическим и будет еще более прекрасным и новаторским.

Джулиан был безжалостен, ну просто сущий дьявол. Я даже начала презирать его. Мы были мокрыми от пота, волосы свисали с головы сальными сосульками. Мое трико прилипло к телу, а на Джулиане была только набедренная повязка. Он орал на меня так, словно я была глухой:

— Черт подери, можешь ты сделать нормально или нет? Я не собираюсь торчать здесь всю ночь!

— Не кричи на меня, Джулиан, я и так хорошо слышу.

— Тогда делай нормально! Сначала ты делаешь три шага, затем толчок, ты прыгаешь — я ловлю, и ради Бога, не забудь на этот раз сразу же откинуться назад! Не стой, как столб, а как только я тебя поймаю, падай назад и главное расслабься, если только ты можешь выжать из себя сегодня что-нибудь человеческое или грациозное.

Да, тут была полностью моя вина. Я больше не доверяла ему: боялась, что он попытается мне навредить.

— Джулиан, ты орешь на. меня так, словно я нарочно все делаю плохо.

— Да, у меня возникает такое ощущение. Если бы ты действительно хотела сделать все правильно, у тебя бы обязательно получилось. Тебе всего-то и надо, что сделать — это три шага, оттолкнуться и прыгнуть, а я сделаю поддержку, и тогда ты откинешься назад. Хоть одна попытка из пятидесяти должна быть удачной.

— Думаешь, мне самой это нравится? Посмотри на мои подмышки, — я подняла руки. — Смотри, здесь все ободрано, ты мне стер всю кожу до крови! А завтра я буду вся в синяках из-за того, что ты так грубо меня хватаешь.

— Тогда делай все нормально! — Ярость не только звучала в его голосе, она светилась в его черных глазах, и я страшно боялась, что он только и ждет случая, чтобы меня не поймать, нарочно, из мести.

Я встала в исходную позицию, и мы начали все сначала. И снова мне не удалось откинуться назад, потому что я не доверяла ему. Он просто взял и швырнул меня на пол, я лежала, задыхаясь, хватая ртом воздух и думая, какого черта мне все это нужно.

— Что, трудно дышать? — ядовито спросил он, нависая надо мной. Его ноги были широко расставлены, голая грудь блестела от пота, пот сбегал ручейками и капал на меня. — Я делаю самую тяжелую работу, а ты разлеглась тут и делаешь вид, что устала. Что там с тобой стряслось? Или ты все силы потратила на своего доктора?

— Заткнись! Я работаю по двенадцать часов в день, вот и устала!

— Если уж ты устала, так я устал в десять раз больше, чем ты, так что вставай и повторим все снова. Только теперь делай все, как следует, черт тебя побери!

— Не смей мне так говорить! Возьми себе другую партнершу. Я из-за тебя столько раз падаю, что у меня потом три дня подряд болят коленки. Так как же я могу бегать? Я боюсь прыгать в твои объятия, потому что ты подлый, ты каждый раз калечишь меня!

— Даже если бы я тебя ненавидел, все равно я ни за что не дал бы тебе упасть! Но я не ненавижу тебя. Пока.