Лепила, книга 2

—Комбинация «солнышка» и «крика баньши». Десятисекундная яркая вспышка и приятный бодрящий звук. Можно и для освещения поля боя использовать.

—Тащи сюда, — Хан явно что-то замыслил.

—Зачем тащить? Все при себе, — я вытащил из кармана деревянный футляр с наконечниками для стрел. — Крепление стандартное под арбалетный болт, есть переходник под стрелу для лука. Перед использованием не забудь снять предохранительный колпачок.

Хан нырнул в палатку и вернулся с арбалетом и парой болтов. Сменить наконечник было делом одной минуты. Потом защелкал храповик ворота, взводящего тетиву, и вот оружие уже готово к бою.

—Снять колпачок, говоришь? — Хан хотел его резко сдернуть, но я придержал руку.

—Осторожно. Видишь, там торчит костяной штырь? Это активатор, если сломаешь, эта дура сработает прямо в руках. Тебе не понравится.

Хан осторожно и с уважением повертел болт в руках, после чего вложил его в канавку на ложе арбалета.

—А этот выступ зачем?

—Это если нужно местность осветить. Нажимаешь, артефакт становится на взвод и активируется через полторы-две секунды после выстрела. Стрела зависает в воздухе на все время работы артефакта. Только снять со взвода нельзя, придется стрелять. Потом доработаю, если тебе интересно будет.

—Будет, будет… — зловеще пробормотал Хан, решительно нажал на выступ, упер арбалет в плечо и нажал на спуск, направив оружие вверх. В небе зажглось рукотворное солнце, заливая прерию ярким светом, к этому добавился визг на грани ультразвука, от которого сразу заныли зубы. По всему лагерю из палаток суматошно выскакивали солдаты, натягивая форму, взводя оружие и занимая места по боевому расписанию. Через положенные десять секунд свет в небе погас.

—Отбой учебной тревоги! — скомандовал Хан, гнусно ухмыляясь. Тихо матерясь под нос, солдаты медленно расползлись обратно по палаткам. Лейтенант повертел в руках второй наконечник, и сказал: — Отличная штука, как раз чтобы пресекать и не пущать. То, что надо. Но это ведь не за красивые глаза подгон?

—Разумеется, это подарок, но если у кого-то проснется совесть, не будем указывать пальцам, но этот кто-то — Хан, то он напишет рапорт об успешном использовании и подаст его куда следует. Я всегда готов оказать всемерную поддержку родной армии за весьма умеренную плату. Практически даром, заметь!

—Будет тебе рапорт, не сомневайся, в лучшем виде напишу. Отличную штуку ты придумал, как раз по нашим задачам, — лейтенант наигрался наконечником и положил его обратно в футляр.

Мы просидели еще почти целый час, болтая обо всем и ни о чем, потом, все-таки, отправились по койкам. Завтра будет новый долгий день.

* * *

Фургон катил по прерии, на сей раз за рулем сидел Албен, пусть практикуется, вдруг пригодится. Мы с Ханом сидели рядом на пассажирском диванчике, Манкор и пятерка пограничников расположились в пассажирском отсеке. По эту сторону гор погода менялась столь же внезапно, что и у нас в Харе, вечер был совершенно ясный, сейчас же небо затянуло облаками, все вокруг стало серым и пасмурным. Серая трава прерии, серое небо, серая вода реки вдалеке. Редкие островки хвойных рощ тоже казались какими-то серыми. Начал накрапывать мелкий дождик, подул сильный ветер, аж фургон начал раскачиваться от его порывов. В общем, гадостная промозглая погодка. Хан громогласно возблагодарил небеса за то, что мы сейчас едем внутри в теплой кабине, а не снаружи верхом. Ну да, старую мудрость, что лучше ехать, чем идти, лучше сидеть, чем стоять, и лучше лежать, чем сидеть, никто не отменял. Вроде, до племени было всего ничего, пара лиг, но добирались мы больше часа, причиной тому были те самые ручьи с оврагами, о которых рассказывал лейтенант. Приходилось объезжать, следуя за их прихотливыми изгибами. К месту мы выехали, когда дождь превратился в настоящий ливень. Стеклоочистители почти не справлялись с хлеставшими по лобовому стеклу потоками воды, Албен сбросил скорость до минимума, чтобы видеть, куда едешь. Впрочем, за бортом начало светлеть, начало проясняться, дождь прекратился, как будто кто-то наверху закрыл кран. Сквозь тучи проглянуло солнце, над прерией во всю ширь развернулась яркая двойная радуга. Хороший знак.

Вождя звали Сэф Красная Стрела. Хан представил нас друг другу, и началась нелегкая дипломатическая работа. Все-таки у меня от местных индейцев откровенный когнитивный диссонанс возникает. Привычные мне индейцы, которые native Americans, выглядят совершенно иначе, смотришь на него — и понимаешь, что это именно индеец. Здесь же крепкий поджарый мужик совершенно европеоидной внешности, а что загорелый, так у меня после Черного Истока до сих пор загар покруче остался. Возникает странное ощущение, что здесь толпа совершенно белых людей решила неумело косплеить индейцев. Неумело потому, что одежда, оружие и быт у местных сильно отличается от земных индейцев.