Лепила (СИ)

Чувствуя, что еще немного, и я сам на куски порежу эту сволочь, я вышел на улицу, вдохнуть свежего воздуха. Деревенские, почуяв, что власть опять поменялась, поначалу робко, потом смелее выходили из домов. Нас узнавали, нашему появлению радовались, на нас вываливали наболевшее. Не желая никого слышать, я пошел к дому той вдовы, где я ночевал всего несколько дней назад. В доме царил разгром, все было перевернуто, мебель поломана и порублена, ничего мало-мальски ценного здесь не осталось, что не растащили мародеры, то прибрали хозяйственные соседи.

Где же хозяйка? Этот вопрос я задал взиравшей на меня через забор соседке. Оказалось, ее обвинили в запрещенном чародействе и казнили. Кивнув, я пошел на место казни. В деревне не было места, чтобы и котел с маслом поставить, и костры развести, и зрителей разместить, поэтому Искореняющие устроили свое огненное шоу за околицей на поле с противоположной от перекрестка стороны. Вот и это место. Четыре кострища, рядом поставленный на выложенное из каменей основание закопченный котел, над ним устройство наподобие колодезного журавля, на котором до сих пор висит та самая веселая вдовушка, повешенная за руки. И вокруг страшная вонь горелого мяса и масла. Практически ничего не соображая, я навалился на противовес журавля, тело поднялось из котла, теперь чуть в сторону и обрубить веревку воздушным лезвием.

С трудом удалось взять себя в руки и включить режим патологоанатома. Я внимательно осмотрел ее тело, реконструировать происходящее было нетрудно. Опускали ее в масло медленно, чтобы продлить страдания, а себе максимально растянуть удовольствие. Судя по всему, макали в масло ее несколько раз, чтобы подольше помучить. Сначала сварили ноги, потом ее погрузили в масло по грудь, тут она и умерла, под действием противовеса на журавле тело приподнялось из масла примерно по пояс. На лице застыла гримаса страдания. На руках и на спине были следы ожогов, такие оставляет раскаленный металл. Ее еще и пытали. Кому помешала эта простая, добрая и безобидная женщина, у которой и взять-то было нечего? Вот не верю, что святоши ее случайно взяли, здесь что-то другое.

Вернувшись в деревню и расспросив селян, я восстановил картину происходившего. Здесь имело место обычное банальное деревенское сведение счетов. Дурак я был, что повелся на ее разводку и исправил ей форму носа. Завистницы такого ей простить не могли и, когда пришли кратовцы с Искореняющими, тут же вложили ее монахам по полной. Да, от Искореняющих нам достался сюрприз, отпечатанные в типографии листовки с карандашными портретами Мило и вашего покорного слуги, подробным описанием внешности и обещанной наградой в пару сотен золотых талеров. О награде объявили сразу, листовки же привез позже тот самый монах, которого мы убили при захвате фургона. Так вот, практичные умы завистниц быстро сложили два и два, и пришли к выводу, что раз я исчадие ада и вообще сама Скверна, то ринопластика это тоже дело рук демонов. Святоши же в очередной раз подтвердили репутацию конченных садистов, схватив не только несчастную вдову, но и еще четверых, на которых донесли завистливые соседи. Разумеется, под пытками те подтвердили все обвинения, у святош по-другому не бывает. Но ничего, я это так не оставлю.

Вызвав пятерку легионеров, я приказал им найти и привести всех стукачей по списку. Через полчаса приказ был выполнен. Остальные деревенские вовсю помогали солдатам. И вот они передо мной стоят, опасливо косясь на клинки алебард и гизарм. Две девахи наглого вида примерно того же возраста, что и покойная вдова, четверо мужиков постарше и две пожилые женщины. Им выдали лопаты и погнали к месту казни. Пусть сначала похоронят тех, кто по их вине принял столь лютую смерть.

Смотреть на то, как роют могилы и закапывают останки казненных, сбежалась вся деревня. Маловато тут развлечений, телевизора нет, а тут явно что-то затевается. Пока рылись могилы, остальные деревенские донесли мне в подробностях, что было мотивом сдать односельчан. Дележка земли, что может быть банальнее. Особо шустрые селяне решили приподняться за счет соседей, заодно посчитаться за давние споры, о которых все остальные уже успели забыть. Ну что же, посчитались. А теперь я с ними посчитаюсь, осталось придумать как. Повесить? Банально и слишком быстро. Сжечь? Сварить в масле? Нет, все это не то. Впрочем, я же маг жизни? По профилю все сделаю.

Когда могилы были засыпаны, я поманил пальцем стукачей, сразу отделив двух молодых девах, достал из кошелька медную монетку и объявил:

— Каждый из вас кидает вот эту монетку, как выпадет, такое и наказание будет. Кому выпадет король, тот будет жить плохо, зато долго, кому решетка*, тот будет жить еще хуже, зато короче. Кидай! — я бросил монетку на землю перед заросшим бородой мужиком.

* * *

*) В этой местности привычные нам орел и решка именуются король и решетка.

* * *