Лепрозорий

Они так и остались стоять, она — навытяжку, стараясь унять колотящееся сердце, и он — пытаясь понять, что происходит. Глянул на перемазанную косметикой Химари, на оброненные кисти и коробочки, на руки Люции, стиснутые в кулаки. Она даже глаза поднять не решалась, только попятилась и, упершись в спиной в дерево, обессиленно сползла по нему. Нужно было что-то делать и с кошкой, и с ней самой. Кот подошел к Люции и, наклонившись, приобнял за плечи.

— Зачем ты это сделала? — тихо спросил он, заглядывая ей в глаза.

И Люция треснула пополам - кинулась ему на шею, едва не повалив, и взвыла.

— Я хочу, чтобы она вернулась! Я скучаю по глупой кошке! — она сильно-сильно стиснула его за плечи, словно боялась, что он отпустит.

— Постой, ты же никого не хоронила еще, верно? — спросил он, покорно садясь с ней рядом. Поднять ее на ноги было почти невозможно, слишком тяжела; а выбраться из мертвой хватки еще сложнее. — Никто не умирал на твоих руках?

— Солдаты, — Люция пожала плечами.

— Нет, солдаты — это не то. Кто-то близкий? Дорогой человек? — пытался он объяснить, неловко поглаживая ее по спине. Он не ждал от нее этих эмоций, и был совершенно к ним не готов.

Люция мотнула головой, всхлипнув.

— А ты хоронил дочерей и мать, я знаю. Тебе было так же плохо? — успокаиваясь, спросила она.

Кот кивнул, пытаясь вздохнуть полной грудью, а она продолжила выть раненым зверем.

— Я не хотела. Не хотела всего этого, — она крепко вцепилась в кимоно кота и уперлась лбом в его грудь. И он сдался, прижав ее к себе, грубую, сильную, упрямую, но совершенно разбитую. — Я никогда не хотела чужих смертей, не хотела войны, чужих страданий. Всегда боялась быть обузой для окружающих меня мужчин. Я справилась с этим, но ты говоришь, что я просто стала такой же, как они. А я ведь, — сглотнула подступившие к горлу сопли, — я ведь иначе не знаю, не умею. Ты все твердишь, что ты сильнее меня, а мне хочется спорить и соревноваться, чтобы доказать тебе, что ты не прав. Потому что ты, на самом деле, прав. И я в этом вся и есть.

— Можно одну просьбу? — перебил он ее, отстранившись.

— М? — промычала она, подняв на него блестящие от слез изумрудные глаза.

— Не меняйся, слышишь меня? Никогда не меняйся, особенно из-за меня, — он хмыкнул, шершавой рукой вытерев ей слезы. — Да, я ненавижу в тебе мужчину, и совсем не вижу женщину. Я рассчитываю на тебя, надеясь, что ты станешь мне опорой, клеткой, если я струшу перед кошкой. Но я не люблю тебя и никогда не смогу. Это выше моих сил, — усмехнулся он, нарочно притянув ее лицо к себе поближе, совсем как Хоорс. — И не пытайся ровняться на мои стандарты, слышишь? Сама посуди, вкус у меня весьма странный, — фыркнул он, бросив взгляд на спящую Химари. — Ровняйся на вкус того, кто любит тебя вот такую, мужиковатую, самовлюбленную, грубую и прямолинейную солдафоншу.

От последних слов Люция взвыла еще сильнее, едва снова не засадил лбом коту в плечо.

— Да разве это нормально, любить такую меня?! — горько отозвалась она, сама вытирая ненавистные слезы.

— А разве нормально любить женщину, пытающуюся тебя убить? Или издевающуюся над тобой? Считающую тебя недостойным тела принцессы кошек? — рассмеялся он, поглаживая Люцию по лопаткам. — Или ты думаешь, что Химари — прекрасная женщина? Или что я — прекрасный мужчина? — Люция в ответ пожала плечами, а он продолжал. — Мы с ней — чудовища этого лепрозория. Как и ты. Как и все здесь. Просто мы это поняли, а ты бьешься, как муха в стекло, пытаясь быть кем-то другим.

— Я настоящая не достойна любви, — просипела Люция, отпуская кота. Ей стало легче от беседы с ним. Совсем не лучше, но хотя бы не так тяжко.

— Ева считает, что достойна, — усмехнулся кот, вставая. — И я знаю еще одного человека, кто думает так же.

***

Верные волки не принесли Люцию. Более того, весь округ волков был охвачен войной между псами и кошками. Лион так и не отдал приказа ангелам усмирить бунт, но вызвал главу охотниц, и она стояла навытяжку в его кабинете, ожидая приказа. Она уже подготовила несколько отрядов, предполагая, что он пошлет ее бороться с бунтовщиками, как обычно.

Лион молча смотрел в окно в конце кабинета, пока Алиса пыталась понять, что с ним происходит. Он выглядел постаревшим и осунувшимся. Последний раз она видела его таким, когда Люцию забрали на опыты. И теперь он снова вертел в голове поток мыслей, выбирая меньшее зло.

- Ты ничего не хочешь мне сказать? – вдруг спросил он, но Алиса не смогла понять по голосу даже его настроение.

- Боюсь, что нет, мой генерал, - с хрипотцой отозвалась она, пытаясь понять, на что именно он намекает. Неловко переступила с ноги на ногу, поудобнее опершись о трость, выбитое колено заживало слишком уж долго.

- Я должен знать, кто пытается убить будущего генерала, - протянул он.

Алиса машинально коснулась рукой горла, проверяя, не слез ли платок. Нет, Лион определенно не мог видеть желтушные синяки на ее шее, да и корсет под формой был надежно скрыт.

До нее не сразу дошло сказанное ястребом.