Лера

Я не думала, что он напишет нечто подобное. Ожидала высказывания претензий, обид. Это было бы в его духе. Мой отец взрослый человек, но часто забывал, что именно он старше меня. Ждал от меня каких-то взрослых мудрых поступков, которых я даже в силу своего возраста не могла ещё себе позволить. Не могла сделать первый шаг ему на встречу. Не могла перешагнуть через свою обиду, обиду матери, и так смело рассказать ему о том, что я чувствую. Что мне его не хватает. Что я зла на него за то разочарование в семье и во всех мужчинах, которое он во мне посеял. Но мне всё равно очень сильно хочется, чтобы в моей жизни был отец. Тот каким он был когда-то давно. Который смотрел футбол по вечерам, говорил, что любит меня, или решал со мной задачу по математике. И не важно, что я была в третьем классе, а мне за неё влепили двойку. Я помню, что он пытался помочь. Мне всё равно всегда мешают его ненавидеть хорошие воспоминания, связанные с ним. Углубившись в чтение, я стала перебирать их в памяти, связывать их со словами отца, и вот именно на этом моменте я начала потихоньку хлюпать носом, отвернувшись от Руслана к окну на двери машины со своей стороны. Глупо было думать, что такое моё поведение останется незамеченным. Краёв остановился на обочине и повернулся ко мне.

— Что опять случилось, Лер? — вся его поза выдавала его нервозность. И дело не в мужской беспомощности при виде женских слёз. А в том, что он опять решил, что я от него что-то скрываю. Что это всё как-то связано не с отцом, а…

Да чёрт его знает с кем.

— Я разберусь с этим, — сдавленным от слез голосом выговорила я. Махнула телефоном, сжатым в руке и добавила:

— Но можешь пока ни о чём меня не спрашивать?

Иначе я совсем разревусь.

Естественно это не тот ответ, который понравился бы Краёву.

— Вот и договорились! — хмыкнул он на мою просьбу.

Руслан отстегнул свой ремень безопасности и точно так же отстегнул мой. Я начала быстро моргать, всё ещё отвернувшись от парня к окну и запрокинув голову. Сделала глубокий вдох, но это не слишком мне помогало, потому что к горлу подступил противный ком, который вызывал слёзы.

В конечном итоге Руслан просто развернул меня к себе вот такую с опухшим носом и успевшими покраснеть от слёз глазами и, запрокинув мою голову обхватив её двумя ладонями, начал сцеловывать с моих щек лишнюю влагу. Целовать лицо, шею, губы. С каким-то остервенением ему не свойственным. Мои губы распухли в считанные минуты от его крепких, неизбежных для меня поцелуев. И всё тело обдаёт неуместным жаром, несмотря на то, что у Руслана даже взгляд сейчас колючий. Краёв уверенно забирается руками под мою рубашку. Расстёгивает одной рукой пуговицы, начиная с нижней, а второй давит на поясницу. Тянет меня за талию к себе. Это сложно. Ведь мы в машине, но им будто движет невидимая сила. Злость. Закипающая в нём ярость.

— Хватит думать о нём! — слышу его сердитый шёпот возле своего уха. Опять выбившиеся из моего хвоста волоски взмывают вверх от его горячего дыхания. Его руки становятся всё более настойчивыми. Но всё это ужасно глупо, если понять почему он это делает.

Я отталкиваю его в плечо одной рукой. Второй удерживаю его пальцы на пуговицах на своей груди.

— Руслан, пожалуйста. Ты действительно собрался ревновать меня к отцу? Это же глупо!

Краёв оставил в покое мою рубашку и ещё раз попытался заглянуть мне в глаза.

— Тогда почему ты плачешь? И зачем опять включаешь свою самостоятельность? Мы о чем говорили до этого?

Как сказать, что слова отца меня растрогали? Что у меня слишком много воспоминаний связанных с ним и все они пропитаны грустью и горечью? Наверное, так и сказать, но Руслан и сам даёт понять, что прекрасно помнит кто это может быть:

— Так много всего интересного «папочка» пишет? — он произносит это слово с издёвкой.

Большая часть моей жизни связана с ним. С этим «папочкой», как он выразился. Только мужчина опять не верит в нашу кровную связь. Приписывает мне грехи своей бывшей.

— Да, папочка, Руслан. Настоящий. Хватит сравнивать меня со своей Мариной! Я не собираюсь так с тобой поступать, — я говорю почти спокойно. Провела пальцами по его бровям, и разгладила образовавшуюся от гнева морщину на переносице. Похоже я довела всё до такого состояния, что теперь есть только один способ развеять его сомнения, поэтому и говорю:

— Надеюсь скоро я тебя с ним познакомлю, и ты перестанешь так глупо ревновать меня…

К моему папе. Последнее я так и не сказала вслух. Лучше покажу его.

Отец написал, что хочет приехать через неделю, а этот твердолобый ревнивец вряд ли окончательно поверит в существование «отца», а не мифического соперника, пока не увидит его воочию.