Лерка

— Очень хорошо. Но бегать за ним по лагерю я с больной ногой не смогу. Скажите ему, чтобы пришел сюда, когда все уедут.

Инна Семеновна тихо остолбенела, постояла и, придя в себя, нерешительно распорядилась:

— А вы… все-таки с ним побеседуйте о дисциплине… когда придет.

— Будьте спокойны…

Лена не жалела, что Лерка остался. Только думала, что он не придет. Но, когда затихли голоса и стрекот моторов, Лерка постучал в фанерную дверь, услышал Ленино «да» и возник на пороге.

Был он в голубой рубашке с подвернутыми рукавами и черных отутюженных брюках. Наверно, первый раз достал их из чемодана, собираясь на остров.

«Сразу и не узнаешь, — подумала Лена. — Какой кавалер!»

Лерка молчал и темными глазами спрашивал: «Ну вот, пришел. Что надо?»

— Иди, садись.

Лерка сел на табуретку и стал смотреть, как на окне качается марлевая занавеска.

Нужно было говорить о дисциплине. О том, что драться нельзя. О том, что правильно его не взяли на остров.

Лена вздохнула и закрыла книгу.

— Зря дуешься, — сказала она. — Думаешь, это я наябедничала про драку? Ничего подобного…

Кажется, Лерка растерялся. Немножко. Он заморгал, удивленно взглянул на вожатую, но тут же снова отвернулся к окну.

— Нет… Ничего я не думаю. Это, наверно, Рыбина всем раззвонила…

— Ну вот. А я ни при чем. А в общем-то сам ты виноват…

Лерка смотрел спокойно и серьезно.

— Я и не хотел ехать. Я уже два раза там был.

«А оделся», — подумала Лена.

Лерка сказал без улыбки:

— Они думают, что они там робинзоны… Это мы здесь робинзоны. Одни остались.

Смотри-ка ты! Лене понравилась такая ловкая мысль. Она отложила книгу и села.

— А ты читал книгу про Робинзона?

— Три раза, — сказал он, снова глядя на занавеску. Лена здоровой ногой зацепила табуретку и подтянула ее вместе с Леркой к раскладушке.

Лерка не пошевелился.

— Ну, Робинзон… А не скучно будет одному?

Лена думала, что услышит равнодушное «нет», но Лерка завозился на табуретке и сказал:

— Один-то день проживу как-нибудь.

— Говорят, на острове ягод много, — осторожно заметила Лена. Не хотелось ей дразнить Лерку, но и разговор кончать не хотелось.

— Много, — ответил Лерка без всякого огорчения. Потом помолчал, словно думал, стоит ли разговаривать. И все-таки добавил:

— Там такие поляны есть, просто не зеленые, а красные от земляники.

— Ну уж, красные… — сказала Лена.

— Нет, правда, красные, — настойчиво повторил он. — Я там в прошлом году ползал, ползал по одной полянке, а потом как поднимусь, а все как перепугаются. Думали, что я локти и колени ободрал до крови. А это ягоды были раздавленные.

Лена засмеялась. Она думала, что и Лерка засмеется тоже. Но он, наверно, не считал, что эта история такая уж веселая. Он вывернул острый свой локоть и разглядывал, будто хотел узнать, не остались ли на нем земляничные следы. Следов не было, темнела только старая коричневая ссадина, и краснели две новые. Но они не стоили внимания. Лерка повернулся к Лене и объяснил:

— Там и черника есть. Тоже много. Только земляники больше… Ты какие ягоды сильнее любишь? — вдруг спросил он, и Лена даже растерялась. Впервые Лерка проявил какой-то интерес к ее особе.

— Не… знаю… Какие сильнее? Наверно, одинаково. Нет, наверно, землянику… А ты?

— Я одинаково, — сказал Лерка. — А еще рябину люблю, только осенью, когда она уже не горькая. У нас во дворе растет рябина.

Он сдвинул брови и замолчал. Наверно, вспомнил рябину во дворе, и дом, и еще что-то. Заскучал, наверно.

— А я думала, ты вообще ягоды не ешь, — торопливо сказала Лена.

— Почему не ем?

— Конечно. Все поехали на остров, а ты даже ни чуточки не горюешь…

У Лерки оттопырилась губа.

— Горевать еще… Привезут же. Сколько хочешь привезут этих ягод.

— Ты так думаешь? — неуверенно сказала Лена. — Привезут… тебе?

Лерка не так ее понял. Кажется, ему стало немного неловко.

— Ну… может быть, тебе тоже привезут, — ответил он. Однако в его голосе не было уверенности.

— Может быть, — рассеянно и не очень весело усмехнулась Лена. — А тебе-то уж точно…

Лерка вдруг отвернулся и сказал тихо и серьезно:

— Ты не бойся. Если тебе ягод не достанется, я дам. Сколько хочешь.

Вот это да! Пожалел он ее, что ли?

— Спасибо… — сказала Лена. — Лерка… Послушай, ну почему ты подрался с Лодькой?

Лерка не сдвинулся с места. Даже не шевельнулся. Но в тот же миг он сделался колючим. Даже каждый волосок его коротенькой прически стал похож на негнущуюся проволочку: тронь — и уколешься до крови. И опять словно выросли вокруг него стеклянные шипы.

— Конечно, если это тайна, то не говори, — поспешно сказала Лена. — Мне, в конце концов, все равно…

Шипы растаяли. Лерка опустил плечи и как-то обмяк.

— Да не тайна… Все уж знают. Мы из-за термитника с ним деремся. Уже четыре раза дрались из-за термитника.

Ну ведь надо же! Из-за чего только не дерутся люди! Из-за того, что не поделили бумагу для маскарадных колпаков; из-за всяких глупых прозвищ; из-за того, что ночью один бросил в другого подушкой и попал в банку с рыбьими мальками; из-за девчонок, в конце концов, дерутся. И вот еще — из-за термитника…

— Постой. Термитник — это что? Это ведь такая башня, в которой термиты живут?