Лермонтов. Мистический гений

Интересно, что это еще за горный шотландец находился в те годы в Карелии? Может быть, дальний родственник рода Лермонтов? Но вернемся к увлечению Финляндией русскими писателями.

Прочитаем поэму в прозе Батюшкова "Отрывок из писем русского офицера о Финляндии" (1809). Всё, по его мнению, ужасно в сей "бесплодной пустыне", в "сих пространных вертепах" и лесные дебри, и дикие первобытные нравы местных жителей, и ужасный северный климат. В финских дебрях раздаются "резкий крик плотоядной птицы", "завывания волка, ищущего добычи", "рев источника, образованного снегом"; "сыны диких лесов", некогда здесь обитавшие, населяли "пещеры", и конечно же "полагали пределом блаженства… победу над врагом, из черепа которого (страшное воспоминание!) пили кровь, и славили свое могущество…".

Пройдет время, и увлеченный образами русского языческого прошлого уже великий русский поэт века XX Юрий Кузнецов напишет свое знаменитое: "Я пил из черепа отца…"

У Лермонтова тоже "скалы финские" — место "встречи" древнерусского "праздника Лады" ("Два брата"), "дружин Днепра седой певец" — бард ("Песнь барда", 1830); в поэме "Олег" (1829) наряду с картинами "языческой дубравы", "дуба высокого", битвы призраков и т. п. раздается "смелый глас" "скальдов северных", является русское божество ("И шумно взволновались воды… Восстал в средине столб туманный… и вот Стрибог по озеру идет"), причем, как уточняют наши филологи, сам "владетель русского народа" в каноническом тексте — "варяг", а в вычеркнутых строках — "родом финн". Поэтому и "жену севера" скальды могли видеть как в условно-поэтической Финляндии, так и в лермонтовской горной Шотландии, тоже "полуночной стране".

Ведьма Лоухи, совсем как лермонтовская "Жена севера", губит героев. Когда кое-кто из ученых предполагает, что "центральный образ стихотворения "Жена севера" — прекрасная женщина с чертами демонизма, окруженная суеверной легендой, — по-видимому, навеян стихотворением Александра Пушкина "Портрет"", он, по-видимому, совсем не разбирается ни в поэзии, ни в истории. Оттолкнувшись лишь от того, что и у Пушкина в стихотворении "Портрет" упоминаются "жены Севера", он даже не обращает внимания на то, что Пушкин имеет в виду чопорных петербургских красавиц, а у Лермонтова героиня — мифическая демоническая фигура. Какие уж тут сравнения. Про пушкинских "жен Севера" написано: "О жены Севера, меж вами…" — это его обращение к северным женам — к тому же холодному Петербургу. Никакой мистики, никаких загадочных северных сказаний.

Скажу честно, стихотворение Михаила Лермонтова "Жены севера" абсолютно независимо ни от чего, это одно из моих любимых лермонтовских стихотворений с юности, впрочем, как и остальные его северные стихи.

Северная поэзия Лермонтова похожа на статую древности, которую откопали в развалинах. Статуя прекрасная, совершенная, но совсем позабытая.

Впрочем, как и сама история вечевой Новгородской республики. Для демократов эта история чересчур русская, для патриотов чересчур центробежная, вольнолюбивая. Явная русскость торчит из всех углов его новгородских стихов. Он соединяет воедино свободолюбие и отчизнолюбие. Еще все в том же 1830 году 3 октября шестнадцатилетний юноша пишет стихотворение "Новгород". Никогда там не бывая, он чувствовал его родным и близким.

Сыны снегов, сыны славян,
Зачем вы мужеством упали?
Зачем?… Погибнет ваш тиран,
Как все тираны погибали!..
До наших дней при имени свободы
Трепещет ваше сердце и кипит!..
Есть бедный град, там видели народы
Все то, к чему теперь ваш дух летит.

Это не описание города, а скорее, мечта Лермонтова о русской вольности. Не случайно философ Владимир Соловьев называл его первым ницшеанцем: "Я вижу в Лермонтове прямого родоначальника того направления чувств и мыслей, а отчасти и действий… которое для краткости можно назвать "ницшеанством". Глубочайший смысл действительности Лермонтова освещается писаниями его ближайшего преемника Ницше". Но ницшеанец в нем явно славянского замеса. Остается удивляться, как он в свои шестнадцать-семнадцать лет так перепахивал и исторические характеры, и всю мировую литературу, заимствуя лишь то, что ему было необходимо, но придавая всему глубинный русский смысл. Читая эти новгородские стихи сегодня, думаешь, как ко времени и к месту, как они необходимы всем нам. Или и на самом деле "мужеством упали"?

Что такое его новгородская поэма "Последний сын вольности", как не песнь чистому славянству, которое еще в те древние времена угнеталось чуждыми русскому духу варягами. Дело другое, что и русские со своей вечной враждой между собой неизбежно обречены на поражение. Потому и позвали княжить в IX веке чуждого им варяга Гарика.