Лерой. Обещаю забыть

– Лерой! – взрывается Коля. – Да когда же ты уже поймёшь, что не сошёлся клином белый свет на моей дочери?! Когда сам начнёшь жить?! Когда?!

– Ну, сейчас дом восстановлю и попробую...

– Пробовал уже!– прерывает друг. – Хочешь совет?

– Не особо, – потираю виски, ногой расчищая осколки битой посуды.– Но тебя же не заткнуть.

– Вот именно! – рычит Горский. – Возьми выходной. Смотайся до сестры. Остынь!

– У меня обязательства перед Кшинским, – бормочу под нос, хотя понимаю, что Горский даёт дельный совет. Начни я сейчас собирать осколки – напьюсь снова: слишком многое в этом доме напоминает о Ксюше. Да и к Кшинскому в таком виде лучше не являться: эта мелкая пигалица опять начнёт таскать по всему городу, а я чертовски устал. Прерываю сердитое ворчание друга и соглашаюсь: – Да, наверно, ты прав. Съезжу.

 Возвращаюсь в спальню и кидаю самое необходимое в сумку. В этом бедламе не могу отыскать нужные вещи и забиваю на них. Наспех одевшись, вылетаю на улицу и прыгаю за руль.

 «Потом! Всё остальное – потом!»

Кшинского набираю на полпути к Москве: знаю, что будет недоволен, но не оставляю себе шанса передумать. На удивление, Петя с лёгкостью отпускает меня, даже не вникая в причины. Отлично! Два дня тишины! Сорок восемь часов в окружении единственных в этом мире близких и родных мне людей.

 Ритка крепко обнимает меня и шепчет, как скучала, как рада видеть меня, и я чувствую, что кошки на душе скребут всё меньше. В коттедже Алцыбеевых ничего не напоминает о Ксюше, а маленькая Ульяна своей непосредственной и лучезарной улыбкой и вовсе заставляет моё сердце оттаять. Она ползает по мне, представляя, что я гора, которую нужно покорить; дёргает за уши, гадая, можно сделать из меня Чебурашку или нет; воображает, что я силач из цирка и смогу носить её на руках несколько часов кряду. И пока Рита с Димой, наслаждаясь редкими минутами покоя, с умилением наблюдают за нами, я радуюсь не меньше Ульяшки, ощущая себя живым. А ещё... А ещё я до безумия хочу свою такую же «Ульяну». Чтобы кричала «папа», когда прихожу домой с работы, чтобы морщила носик при виде паровой котлеты, а потом втайне от мамы уговорила дать ей конфету из вазочки, чтобы утром прибегала ко мне в комнату и, не дожидаясь пока проснусь, включала на полную громкость мультики... Мне осточертело быть одному! Мне до безумия надоело любить в пустоту!

 У Ритки так хорошо и уютно, что не хочу возвращаться! Кляну Горского, уговорившего отсрочить продажу «Гепарда» и взяться за дело Кшинского, но даю себе слово не изменять мечте и сразу после решения Петиных проблем начать новую жизнь вдалеке от старой.

 С этими мыслями спешу в понедельник обратно. Настроение на высоте, а потому решаю не портить его видом разгромленного дома и сразу еду в особняк Кшинского.

 Уже с порога слышу его гневное «Арина!», так быстро и резко возвращающее в реальность: мелкая опять начудила! Не удивлюсь, если за эти дни она вывела из строя всех моих ребят, но всё же надеюсь, что эта дурёха не влипла ни в какую историю. Что-что, а неприятности находить на свой нос Арина Кшинская умеет.

– Привет, мелкая! – Не могу сдержать улыбку, когда девчонка, раскрасневшаяся от злости на отца, врезается мне в грудь. Треплю её по голове, в надежде, что та при виде меня подобреет.– Не в духе?

– Что ты сказал? – цедит она сквозь зубы, глядя на меня с прищуром, словно на врага народа, что совершенно не похоже на Арину, а потом и вовсе шипит, разбрызгивая яд: – Руки от меня свои убрал! Быстро!

– Эй, потише, девочка, – поднимаю ладони в примирительном жесте и делаю шаг назад, не понимая, какая муха её укусила. В голове проносится мысль, что всё из-за моего отъезда: обиделась, что бросил, оставив на Арсения, заведомо зная, как непросто складываются у них отношения. И всё же делаю вид, что не заметил грубости мелкой: – Какие на сегодня планы? Пробежка? Йога?

Мотает головой, будто я предложил ей что-то неприличное, и смотрит на меня с презрением. Вот же мелкая негодяйка!

 – Йога отменяется, Лерой, – язвительно выплёвывает в ответ девчонка. – Мы едем в магазин нижнего белья. У меня сегодня вечером свидание!

 – Отлично, – подмигиваю, не в силах перестать улыбаться. Хочу ей сказать, что когда она злится, то похожа на ёжика, но решаю промолчать: целее буду.

– Отлично? – переспрашивает Арина, пристально вглядываясь в моё лицо, а потом резко разворачивается и бежит к себе, бросая на ходу: – Через десять минут выезжаем.

Поведение Арины кажется странным. Но ещё больше удивляет реакция на меня Родиона. Обычно приветливый и улыбчивый, сегодня он смотрит на меня волком и даже не пожимает руки. Ощущение, что за эти два дня в доме Кшинских всё перевернулось с ног на голову, упорно не желает покидать моих мыслей.

– Отец знает, как ты готовишься к свиданиям? – оборачиваюсь к мелкой в попытке разрядить обстановку, пока автомобиль плавно мчит в сторону торгового центра. Родион сосредоточенно смотрит на дорогу, а Арина – в телефон.

– Не твоё дело! – бормочет она, не отвлекаясь от переписки с кем-то очень важным, судя по увлеченному выражению ее лица.