Лесь

— Надеюсь, нет. Откуда он его выкопал? Знаете, пожалуй, я этот нож заберу и спрячу на всякий случай. Черт его знает… Физиономия у него диковатая…

— Спрячьте. Сегодня бы с ним помягче…

После визита в парикмахерскую, кефира, одной-единственной рюмки по методу «клин клином» и пива Лесь вернулся на службу в радостном настроении. В нем бурлило удивительно позитивное отношение к жизни и удивительно негативное к работе. Беззаботно отдаваясь этому радостному настроению, он сидел некоторое время за столом и мечтательно следил за Барбарой. Вдруг его охватил творческий энтузиазм, он схватил кальку, мягкий карандаш и начал рисовать ее портрет.

В основе своей Лесь был импрессионистом, а сюрреализм и абстракционизм вели борьбу за его творческое «я» с переменным успехом. Следы этой борьбы четко наметились в создаваемом портрете. Источник вдохновения не обращал на художника ни малейшего внимания, Лесь рисовал беспрепятственно и с жаром, пока вошедший Каролек не заинтересовался его работой и не начал рассматривать уже оконченное произведение.

— Барбара, — позвал он, подавляя бестактное хихиканье, — иди-ка посмотри на свой портрет.

Барбара, предчувствуя недоброе, встала и подошла к Лесю.

— Что это такое? — спросила она, помолчав. — Что означает это странное нечто? И в чем же ты углядел сходство со мной, Каролек?

— А он не спускает с тебя глаз.

— Ах вот как. Нельзя ли пояснить, пан Лесь, в какой степени ваше творение связано со мной?

В подозрительно бархатном голосе Барбары прорывались зловещие нотки, но увлеченный художник не обратил на это внимания и продолжал восторженно пялиться на нее.

— Я вас так вижу, — прошептал он страстно.

У Барбары на мгновение перехватило голос.

Портрет представлял собой многочисленные геометрические фигуры, с некоторым усилием в них удалось бы увидеть обнаженную, так сказать, натуру, то есть деформированную фигуру, пожалуй, женского пола в позитуре сфинкса с весьма приподнятой вверх задней частью и с чем-то вроде цветочка на передней, представляющей, скорее всего, зубы. Барбара и Каролек долго рассматривали шедевр в молчании.

— Вы меня так видите?.. — медленно начала Барбара. — Это только меня вы так видите или всех женщин?

— Только вас…

— Позвольте выразить вам сочувствие. Целыми днями пребывать в одной комнате с чем-то, что вы так видите, это чудовищно! Мне вас искренне жаль! Надеюсь, вам станет легче по возможности этого не видеть! Повернем ваш стол, и с сего дня вы будете сидеть ко мне спиной!

Каролек бестактно и напропалую захохотал. Заинтригованный Януш присоединился к группе около Леся и стоял молча, сраженный оригинальностью виденья женщины. Кто-то еще заглянул в комнату и вошел, предчувствуя нечто интересное. Через минуту над Лесем собралось уже семь человек. Последними присоединились главный инженер и зав мастерской.

— Что это такое? — с любопытством осведомился главный.

— Портрет Барбары, — вежливо объяснил Каролек.

Главный и зав взглянули друг на друга с ужасом. Подтверждались их самые худшие предположения.

— Прекрасно, — слегка неуверенно начал зав. — Вы прекрасно уловили… Это характерная деформация…

— Что? — холодно прервала его Барбара. — Что ты сказал?

Зав вдруг понял, что попался. С одной стороны — опасный безумец, в руках у которого он собственными глазами видел мясницкий нож, а с другой — разъяренная и непредсказуемая фурия. Сначала он хотел попросту удрать, но тут же устыдился: главному архитектору, руководителю коллектива, надлежит нести все связанные с должностью тяготы. Секунду поколебавшись, он решительно повернулся к фурии.

— Мне надо с тобой поговорить. Пожалуйста, пройдем ко мне…

Они с Барбарой вышли, а главный, когда первый шок миновал, к вящему удивлению окружающих начал вдохновенно всех убеждать: произведение Леся, дескать, просто уникально и великолепно.

Через четверть часа вся мастерская была проинструктирована: жара особенно повлияла на одного из сослуживцев. А польщенный Лесь никак не мог понять, чему приписать восхитительную, прямо-таки навязчивую общую доброжелательность и отзывчивость. Все как один поспешно соглашались с его рассуждениями, оказывали услуги, старались предупреждать малейшие его желания. Даже Януш, который до сих пор нудил его и пилил, теперь избегал как огня всякого упоминания о сроках исполнения интерьеров.

Настроение Леся радужно расцвело. Он вдруг почувствовал глубокую симпатию к сотрудникам, черные мысли испарились вместе с подавленностью. Веселый и счастливый, он совсем забыл о страшных призраках и вспомнил о них лишь на следующий день по пути на работу.

Разумеется, он снова опоздал и снова не придумал никакой убедительной причины. Радужное настроение пошло к черту, и душа снова погрузилась во мрак и живейшее негодование на кадровичку.

Он вошел в ее комнату, подписал присутствие и помедлил. Сделать вид, что совсем забыл о книге опозданий, и поскорей смыться к себе в комнату? Не успеет, сейчас Матильда пихнет ему эту мерзкую макулатуру…