Лес мертвецов

— У него нет какой-нибудь генетической аномалии? Отклонения?

— Куда там. Стандартный набор. Ничего особенного.

— Это все?

Тэн со вздохом оторвался от стены и принялся расхаживать взад-вперед.

— Все, — процедил он сквозь зубы, — а этого мало. У нас нет и намека на улику. Ни видеосъемки, ни свидетелей. Ни одну из жертв ни разу не видели с кем-то подозрительным. Или хотя бы незнакомым. Ничто не указывает на то, что они общались. Ни по телефону, ни через интернет. Просто человек-невидимка. Материализовался, совершил жертвоприношение и словно растворился в воздухе. — Тэн щелкнул пальцами. — И все тут.

— Вы действительно рылись в жизни убитых?

Тэн обернулся к Жанне, засунув руки в карманы. Лицо его оставалось в тени, но глаза горели.

— А ты как думаешь? Райшенбах изучил их жизнь день за днем. Кредитки. Чековые книжки. Звонки с мобильных. Даже проследил их передвижения на велосипеде. У них был абонемент в «Велиб».[27] И все впустую. Результаты только отрицательные. Они не были знакомы. И до своей смерти не встречались с убийцей.

— Это точно?

— По крайней мере, за последние полгода они не встречались с одним и тем же человеком. Впрочем, обе они мало с кем общались. Первая была помолвлена. С учителем, вьетнамцем по происхождению. Вторая недавно развелась. Брак длился два года. Детей не было. И она жила с тем толстяком из лаборатории.

— Вы допросили ее бывшего мужа?

— Жанна, ты говоришь мне о рутине. А эти убийства совсем другого масштаба. В них нет ничего рутинного, усекла?

Да уж, она усекла.

Лес кусает тебя…

— Все говорит о том, что это расчетливый убийца. Несмотря на все его зверства, голова у него холодная. Он выбрал себе жертву. Выследил ее. Гнался за ней, пока не застал ее врасплох в подходящий момент. И все это — по причинам, известным ему одному.

— Не может быть, чтобы вы ничего не нашли.

Тэн снова прислонился к стене рядом с почтовыми ящиками.

— Ладно, — признался он. — Кое-что у нас есть.

— Что?

— Аутизм.

— Объясни.

— Я подробнее узнал о центре, где работала первая жертва, Марион Кантело. Туда принимают только детей с первазивными расстройствами развития, а это обычно означает синдром аутизма.

— И какая тут связь с Нелли Баржак, второй жертвой? — спросила она с наигранным простодушием. — Или с убийцей?

— Насчет Баржак понятия не имею. Но вывернутые ладони убийцы могут быть симптомом аутизма. Он перемещается на четвереньках, выворачивая ладони назад.

Были и другие симптомы. Ей снова почудился голос Феро: «Реверсия местоимений. Повторение вопросов. Эхолалия. И даже лицо: вы заметили, как оно исказилось, когда заговорил другой».

Сам того не зная, Тэн напал на след Хоакина.

«Оно» у него внутри.

— И что ты об этом думаешь?

— Трудно сказать. Я выяснил, что гипотеза об убийце-аутисте несостоятельна. Он недостаточно организован, чтобы подготовить такие убийства. А главное, человек с подобным расстройством может стать агрессивным, если почувствует угрозу, но он не способен совершить преднамеренное убийство.

— И амниоцентез тут ни при чем?

— Нет. В лаборатории «Павуа» не выявляют таких генетических аномалий. Не доказано, что аутизм вообще связан с генами. Специалисты расходятся во мнениях.

— Вернемся к первой жертве. Может, в детстве убийцу помещали в этот центр?

— Ну да. Только и здесь нас ждет тупик. Наш клиент — взрослый человек. Значит, туда он мог попасть не меньше двадцати лет назад. А в то время центр еще не существовал.

Тэн похлопал по почтовым ящикам. Они были из дерева и походили на скворечники, какие развешивают в садах.

— А что с надписями?

— Ничего нового. Впрочем, тут я ни на что и не рассчитываю. Убийца придумал новый язык. Никакого смысла в нем нет. Даже если эти знаки напоминают какой-нибудь алфавит.

— Подожди заключения экспертов.

Тэн пожал плечами:

— А что еще мне остается?

Он снова принялся расхаживать взад-вперед, но уже не так нервно и решительно. Похоже, они возвращались в пространство размышления.

Смутных ощущений. На стадию субъективных впечатлений.

— Я нюхом чую, — признался Тэн, — что за всем этим есть какой-то общий фон. Как бы возвращение к первобытным временам. Человеческая деградация. Место преступления всегда напоминает о ритуале жертвоприношения. Все происходит на парковках, в подземных помещениях, то есть в пещерах. В этом смысле сегодняшняя мастерская отлично вписывается в общую картину.

— Почему?

— Сама увидишь. Еще одна деталь. По мнению патологоанатома, кости жертв разбивали кремнем. Или каменным орудием. Кроме того, их ломали, чтобы высосать костный мозг. Похоже, этот тип в самом деле принимает себя за первобытного человека со склонностью к каннибализму. И тут возникает связь со специальностью Франчески Терча. Все вместе отсылает нас к чему-то допотопному, незапамятному. Даже аутизм можно рассматривать как возвращение к доисторическим временам…

Жанна нетерпеливо перебила его:

— Так пошли?

Свирепо улыбнувшись, Тэн спросил:

— Тебе ведь это нравится?

— Что нравится?

— Холодное мясо.

Жанна взвилась:

— Не больше любого другого.

— Рассказывай. Ладно, идем.

— Нет, погоди. По-твоему, я похожа на любительницу падали?