Лес Мифаго. Лавондисс

— Не слишком. Ты можешь ходить?

— Не знаю.

— Почему бы не попробовать? Вставай.

Она почувствовала, как с нее сняли меха. Она ожидала, что смутится, почувствовав запах недержания, но воздух пах снегом; ноги внезапно окрепли. Она схватилась за руку Гарри, и тот поднял ее на ноги. Смеясь, он вывел ее наружу. Землю покрывал толстый слой мягкого снега. Они побежали по нему, Гарри впереди, волоча ее за собой. И ее старые ноги опять стали сильными. Она почувствовала ветер на лице.

— Давай! Давай! — подбадривал ее Гарри. — Дом недалеко.

— Ты слишком быстро бежишь, — крикнула она, провалившись по колено в сугроб. Они, как лошади, пробивались через снег; и смеялись, когда спотыкались и падали. Они выбежали на холм, на его вершине рос лес. Стало теплее, деревья покрывали блестящие листья.

— Подожди! — раздраженно крикнула Таллис и засмеялась: — Я не могу так быстро. Твои ноги длиннее моих.

Брат обнял ее обеими руками и закрутился вместе с ней, так быстро, что ее ноги летели по воздуху. Она захихикала. Она всегда пугалась, когда он так делал, но только потому, что представляла себе, как он отпускает ее. Но он никогда не разжимал объятий.

На холме стоял Победитель Бури. Они подбежали к нему, Гарри опять поднял ее и усадил на нижнюю ветку. А сам встал внизу, улыбаясь.

Она сидела с опаской, боясь потерять равновесие.

— Сними меня.

— И не подумаю, — поддразнил он ее.

— Гарри! Пожалуйста, помоги мне спуститься.

Он вздернул голову. Она вспомнила, что он всегда так делал.

— Посмотри вокруг себя…

Она повернулась на ветке. И сквозь темный лес увидела поле. На краю леса стоял человек, наверно, мужчина, хотя она видела только силуэт. Она заволновалась. Человек стоял на возвышении, перед изгородью из колючей проволоки. Наклонившись вперед, он вглядывался в непроницаемую лесную мглу. Таллис глядела на него, чувствуя его тревогу… и печаль. Стареющий опечаленный человек. Неподвижный. Со страхом в сердце. Беспокойно глядящий на недоступный ему мир.

Отец.

— Таллис? — крикнул он.

Не говоря ни слова, она спрыгнула с дерева, побежала вперед, к свету, вырвалась из леса и подбежала к проволоке.

Джеймс Китон выпрямился, с облегчением на лице.

— Мы беспокоились о тебе. Мы думали, что потеряли тебя.

— Нет, пап. Я в полном порядке.

— Отлично. Слава Богу за это.

Она подошла к нему и взяла его за руку. Он повел ее домой.

Ледяной ветер не мог потушить огонь. Они сожгли ее на великолепном погребальном костре, прямо напротив священной пещеры, в которой висели ее маски. Кирду безудержно плакал. Мать прикрикнула на него; он убежал и спрятался. Вернувшись, он осторожно прокрался в пещеру и уселся на пол рядом с раскачивающимися масками. Он всегда любил Синисало, детскую маску. Иногда из ее детских губ доносился голос девочки.

Но сейчас он не думал о ней. На огне сгорала бабушка Таллис. Поднимался дым, обретал крылья и уносился прочь. За ним улетали причитания. В зимнее небо поднималась печальная песня, которую пела женщина, ухаживавшая за бабушкой. Казалось, что песня тоже извивается, как и дым, и летит на запад, туда, где — как говорила сама бабушка — находится ее настоящий дом. Барабан размеренно бил.

Всадники начали волноваться. Четверо, слегка наклонившись в седле, сидели на лошадях, но их предводитель никак не мог успокоиться.

Высокий и сильный командир. Состарившийся, он носил не только плащ охотника, но и оружие воина; кожа была раскрашена, как у шамана. Он был ими всеми, и сейчас совершенно обезумел.

Кирду смотрел на него сквозь слезы. Большой человек обошел костер, его лицо блестело от пота и слез.

Внезапно он яростно закричал, выпуская на волю горе:

— Таллис! Таллис!

Лошади встали на дыбы и попятились, их всадники с трудом удержались в седле. В его крике слились отчаяние и печаль. И страсть.

И любовь.

— Таллис! — опять закричал он, отчаянно и протяжно.

И Синисало ответила! Из ее губ послышался детский голос, прошептавший на странном языке старухи, лежавшей на костре:

— Гарри. Гарри. Я здесь. Я с тобой.

Кирду забыл о слезах и уставился на мертвое дерево маски. Налетел порыв ветра, и маска застучала по соседям. Бесхитростные глаза, невинный рот. От нее сладко пахло и шло тепло.

Человек на скальной полке не услышал голоса, который звал его. Он продолжал горевать, жестко обвиняя в несчастье себя:

— Я потерял тебя. Я потерял тебя, а сейчас я потерял все.

— Нет! — прошептал призрак из Синисало, и Кирду вздрогнул, услышав магические слова. — Я здесь. Я приду, Гарри. Жди меня! Жди меня!