Лес Мифаго. Лавондисс

Уинн-Джонс освободился от поддерживающей его руки и подошел к Таллис. Посмотрев на оружие Скатаха, он коснулся маленькой раны на плече сына, потом посмотрел на юное лицо. И увидел далекий, отсутствующий взгляд.

– Что случится с этими людьми? – спросила его Таллис.

Уин покачал головой, потом взглянул на круг жителей деревни и воющую женщину.

– Они зовут Тига. И мы должны уйти раньше, чем он придет. Если Тиг прикажет убить меня, они сделают это без малейших колебаний. Я сказал им, что моя сила иссякла, что Тиг – новый страж порога. Какие бы ритуалы он ни придумал, это будут их ритуалы. Пока он не придет, они не знают, что делать.

Действительно, в лесу уже что-то двигалось. Сначала она подумала, что это Озерная Пловчиха, но та спокойно паслась на поляне к востоку от деревни. Через лес несся мальчик.

И вот он появился, в каждой руке по посоху. Лицо вычернено, как у Мортен. Раны на теле перевязаны кусками серой материи, и Таллис с содроганием узнала в них одежду, которую снимали с мертвых перед тем, как их расчленяли и сжигали.

Таллис быстро вошла в длинный дом и собрала свои маски и немногочисленные пожитки Уинн-Джонса. Было уже слишком поздно идти в дом шамана за драгоценными записями. Уинн-Джонс стоял, оцепенело глядя перед собой. Скатах повесил добытую одежду на одну из лошадей, нервно выхаживавшую по загону. Успокоив животное и быстро проверив его, он подвел жеребца ко второй лошади, убедился, что и на этой нет ран, подвел ее к Уинн-Джонсу и помог старику взобраться в седло. В это мгновение Уинн-Джонс пришел в себя:

– Моя работа. Дневник…

– Нет времени, – ответил Скатах. – Мы должны уходить, немедленно.

Из длинного дома выбежала Таллис, держа в руках меха, одеяла, веревку и мешки с овсом и ячменем. Скатах подошел к воротам, распахнул их и сел на своего жеребца. Подъехав к Таллис, он забрал ее простые пожитки и запас еды. Таллис подбежала к Озерной Пловчихе, взлетела на спину кобылы и мгновенно надела на ее шею простую веревочную упряжь. Тиг не обратил на нее внимания. Он по-прежнему стоял на краю леса, неподвижно; по всей видимости, ожидал, когда они уйдут.

Старая-женщина-которая-поет-реке продолжала наполнять рассвет воплями и песнями. Скатах направил жеребца к реке, ведя за собой лошадь Уинн-Джонса на кожаном поводу.

– Мой дневник, – закричал Уинн-Джонс. – Мои записи. Дай мне забрать мои записи. Иначе все было зря… мои записи!

– Нет времени, – опять рявкнул Скатах. Таллис скакала за ними.

Въехав на узкую тропу, ведущую через лес к реке, она оглянулась назад.

Тиг стоял у ворот палисада, глядел внутрь поверх земляных стен и, судя по всему, напряженно думал о чем-то другом, а не о старом шамане.

Первый Лес

I

До края древнего озера они добрались только на второй день путешествия вверх по реке, и в неожиданной компании.

Ехать быстрее они не могли: Уинн-Джонсу постоянно требовался отдых. Он был очень слаб, его била дрожь, и он всегда потел, когда пытался уснуть. Скатах, нетерпеливо стремившийся вперед, проявил, по мнению Таллис, недюжинную предусмотрительность. Уинн-Джонс слишком много знал о лесном мире, и они не могли себе позволить бросить его и помчаться на север.

И Уинн-Джонс плакал, много плакал – о потере дочери, Мортен, и о потере рукописи, оставшейся в деревне. «Дело всей моей жизни», – жаловался он, и Таллис, как могла, успокаивала его. Скатах пошел на охоту и убил дикую свинью. Они приготовили мясо на костре, но старик почти ничего не съел. Он жевал и глядел на юг, туда, где его драгоценные листы наверняка превратились в пепел, который носила над землей буря, вызванная новым шаманом.

В первый же день пути Таллис осознала, что не только они едут на север, в страну болот. Сначала, слыша осторожные шаги по обе стороны реки, она подумала о волках. Они – кем бы они ни были – путешествовали параллельно трем всадникам, слегка отставая. Но все стихло, как только Скатах нырнул в лес. Он вышел, немного озадаченный и растерянный, в его длинных волосах застряли листья; он смахнул их. Он не увидел ничего. Тем не менее пока они ехали по мелководью вдоль берега, потревоженные птицы описывали над ними круги и кто-то шелестел в подлеске.

Таллис на ходу отвязала Скогена – тень леса – и надела маску, а потом еще накинула на голову шерстяной капюшон. Вот теперь, внимательно поглядев назад, она увидела костистые и жилистые фигуры мифаго, следовавшие за ними и метавшиеся из одной тени в другую. Она подъехала к Скатаху и прошептала:

– Это не волки. Люди. Или похожие на людей.

Скатах повернулся в седле и через нависшие над рекой ветки деревьев внимательно оглядел небеса. Уинн-Джонс, сгорбившийся в седле, поднял голову. Копья света заставили светиться его бледное лицо. Он почувствовал движение вокруг, увидел лицо Таллис, покрытое маской, и узнал Скогена.

– Что ты видишь? – спросил он. – Они зеленые?