Лес Мифаго. Лавондисс

Со стороны горлышка послышалось странное жужжание, и что-то темное и круглое стало подниматься из пропасти к верхушке утеса. Сверху оно походило на темное колесо с белыми крапинками. И оно щебетало… Таллис завороженно смотрела, как «колесо» приближается к ней, и только через несколько секунд сообразила, что к ней подлетает визжащее облако птиц, стремящихся вверх, к свободе небес. Замерев, она смотрела, как огромная стая с клекотом пролетала мимо, крылья жужжали. Некоторые птицы запутались в деревьях, некоторые, запаниковав, разбились о камни крепости или залетели внутрь; но большинство покружило над ее головой и умчалось на юг, растаяв в темном небе.

Чувство близости к брату исчезло. Балансируя на краю обрыва, Таллис взглянула вниз, на реку. И услышала, как кто-то позвал ее; эхо подняло искаженное имя со дна бездны. Встревоженная, она бросилась назад к тому месту, где привязала Озерную Пловчиху.

Ведя кобылу в поводу, она спустилась по крутой тропе к палаткам. Огибая костры, она не заметила никакого движения и только потом осознала, что кто-то бежит ей навстречу через темные деревья. Фигура выбежала на тропинку, остановилась, освещенная слабым светом костров, зачирикала и бросилась прочь, размахивая руками.

– Падуба! – крикнула Таллис, и та на мгновение остановилась, словно поняв свое имя, и печально посмотрела на женщину и лошадь. Это была она, вечнозеленая даурог, вот только кожа ее была изодрана, а тонкое тело тряслось. Она выглядела так, как если бы на нее напали. Таллис увидела, как несколько колючих листьев упало с ее груди, и Падуба, коснувшись сломанных черенков, болезненно скривилась. Потом повернулась и побежала к воротам руин. Возможно, она знала, что лежит перед ней, а возможно, неслась, не разбирая дороги.

И только тут Таллис сообразила, что она убегает от страха.

К палаткам прыгнул волк и выпрямился, как человек.

Озерная Пловчиха запаниковала и встала на дыбы. Таллис успокоила кобылу, ласково поглаживая по морде и шепча нежные слова. Скараг стоял, едва различимый в полумраке, легонько покачивался и что-то жевал мокрыми челюстями; от него сильно пахло зверем и лесом. Потом быстро шагнул в сторону, под защиту темноты, его морда-череп уставилась на тропинку. На ходу он скрипел и потрескивал, как старое дерево, размахивающее хрустящими листьями. Поднялись скелетоподобные руки, одна указала на Таллис; глаза – дыры в червивом дереве – казалось, искали человеческого сочувствия. Трясущийся рот открывался, обнажая острые зубы-шипы, и закрывался – возможно, он пытался что-то сказать; только сейчас Таллис рассмотрела, что создание лесной страны было скелетом волка: ни шкуры, ни меха; с торчащих голых костей свисали куски сморщенного мяса.

Опустившись на четвереньки, он повел головой вправо и влево, нюхая воздух. Потом, по-собачьи завыв, выпрямился и, двигаясь на задних лапах и наклонившись вперед, с невероятной скоростью пролетел мимо Таллис; она заметила только смазанное движение. Вбежав в одну из палаток, он мгновенно выбежал оттуда и метнулся к Таллис; в тусклых глазах отражался свет костров.

Она успела только поднять свое короткое копье и ткнуть им в скарага. Копье прошло сквозь тело, как через поганку. Но существо остановилось. Вытащив оружие, она ударила в голову, и волк покачнулся. Она вторично воткнула копье в ребра, и на этот раз наконечник застрял внутри; она дернула, и скараг пошел за ней, зажав в себе убивающее дерево.

Пронзительный волчий вой, почти человеческий крик смертельной боли, и Таллис сбросила зимнего монстра со скальной полки. Он закувыркался в воздухе, раскинув руки и ноги. Ей показалось, что она услышала крик совы, и тут падающее тело, черное и уже почти невидимое, внезапно отлетело влево, вспорхнуло и перевернулось; на нее взглянуло белое лицо; потом он опять стал падать и исчез во мгле.

Озерная Пловчиха, до смерти испуганная скарагом, оказавшись на свободе, немедленно сбежала. Таллис услышала, как кобыла скачет по тропинке вниз, поскальзываясь на льду, и пошла вслед за ней. Спустившись, она обнаружила, что лошадь стоит, опустив голову, и как будто стыдится себя. Увидев Таллис, она громко заржала, ударила копытом по земле и попятилась в глубь деревьев. И Таллис поняла, что не стыд заставил ее съежиться, а страх.

Рядом с костром Уинн-Джонса стояла одна лошадь, и никакого признака людей. Однако Таллис увидела что-то… высокое, похожее на животное… совершенно неподвижное…

Она осторожно подошла.

Точно. Скараг, насаженный на воткнутое в землю копье Скатаха, прошедшее через челюсть. Тварь дернулась и опять затихла. Длинные пальцы скрючились от боли, потом расслабились. Судя по трепетавшему на горле дубовому листу, коричневому и мертвому, это был предводитель. Голова второго скарага лежала на костре: рот разинут, волчьи черты едва различимы. Тело лежало на земле, руки и ноги отдельно. Из темной кожи-коры уже начали появляться перья; внезапная смерть остановила их рост.