Лес потерянных вещей

Она бросила взгляд в окно, будто желая удостовериться, что ноябрь никуда не делся.

«Конечно, она меня ждала!» – вдруг понял Вячеслав. Он не из тех людей, что чувствуют ложь за триверсты, но сейчас – впервые в жизни! – что-то за рёбрами шевельнулось и шепнуло: «Неправда. Всё, что она сказала, – неправда».

От этого открытия ему стало неуютно. Вячеслав, поддевая носами пятки, неловко скинул ботинки.

– Меня зовут Мариной, – сказала женщина, вернувшись к книжным полкам. Будь она кошкой – могла бы забраться между ними и уснуть, прижимаясь спиной к корешкам.

– Далековато же вы забрались от моря.

– Думаете? А как же Баренцево? А Норвежское? Не больше сотни километров. Для чайки, например, преодолеть это расстояние – раз плюнуть.

Белоснежностью кожи и изящностью движений она и впрямь напоминала чайку. Вячеслав выпятил нижнюю губу.

– Разве в таких местах есть жизнь? Я всё время думал, что Марины предпочитают тёплые местечки на побережье под лазурным солнцем.

Женщина прикрыла глаза:

– Только представьте: огромные глыбы льда, рассекающие свинцовые волны. Мокрые скалы, удар каждой волны по которым – что удар молота по наковальне. Жизнь таким местам не больно-то нужна. Она там есть, но они прекрасно могут без неё обходиться. Они, так скажем, её не поощряют. А что до вас? Обрадуете каким-нибудь глубокомысленным именем, связанным с

тайгой?

Вячеслав представился. Он был занят делами – пересёк дом и выудил из-за печи канистру с горючей жидкостью. Заправил лампу и переставил её ближе к гостье – за закопчёнными стёклами уже плясал крошечный огонёк. Поворошил в камине угольную пыль: кажется, с прошлого года здесь никто не ночевал. Проверил дымоход.

– Не знаю, какие таёжные мотивы вы можете здесь откопать. Я, наверное, так же не похож на своё имя, как и вы. – Вячеслав подумал и прибавил: – Без обид.

– Напротив. Борода делает вас настоящим сибиряком. И имя только это подчёркивает.

Вячеслав подумал о своём больном сердце, о ревматизме, приступы которого сопровождали начало первых декабрьских заморозков, и проблемах с простатой.

– Я не протянул бы без цивилизации и полугода. Я учёный. Мне просто нравится иногда дышать свежим воздухом. Но за столом со всеми благами цивилизации – компьютером, микроскопом и горячим кофе – я чувствую себя куда комфортнее.

Лицо женщины выражало непонимание. Было сложно сказать, к чему оно относится. Повисла неловкая тишина, а потом Марина спросила:

– Сколько вам лет?

Вячеслав откашлялся:

– Пятьдесят пять.

Марина покачала головой, как показалось Вячеславу, с неодобрением. Он подумал, насколько вежливо было бы спросить о возрасте её – действуют ли здесь правила приличия? – но врождённая робость взяла своё.

– И в какой же из областей вы учёный?

– Энтомолог. Чешуекрылые – вот моя специализация. Если по-простому, я гоняюсь за бабочками. Знаете, несмотря на климат, в этих лесах встречаются достаточно редкие виды.

– Даже в ноябре?

Вячеслав потёр подбородок. Он вдруг почувствовал укол паники, совершенно ничем не обоснованный, будто сотни, тысячи человек вдруг завопили от боли где-то на грани слышимости.

– В ноябре, леди, вид inachisio… в смысле дневной павлиний глаз – впадает в спячку. Как медведи. Это в высшей степени любопытное явление, и, хотя оно уже описано вдоль и поперёк, увидеть своими глазами спящую редкую бабочку обязан каждый энтомолог. В том смысле, что не приходится бежать за ней с сачком целые километры.

Вячеслав только сейчас заметил, как необычно одета гостья. Тонкий болотного цвета анорак, такой пользовался в советское время неугасающей популярностью у туристов, жизнерадостно прущих свои палатки и пухлые, похожие на грозовые тучи, спальные мешки к горизонту; карман на животе слегка топорщился. Просторные штаны с чёрными заплатками на коленях, вязаные носки… волосы в лёгком беспорядке, как будто она предложила себя расчесать еловой лапе. Ничего похожего на рюкзак и походную сумку Вячеслав не увидел. Может, она, конечно, приехала на поезде, так же, как он, однако состояние обуви утверждало совсем иное. Дождя не было достаточно давно: земля чуть влажная от росы, но это никак не оправдывает грязи на подошвах, в которых каждый знакомый Вячеславу археолог почёл бы за честь поковыряться. Можно было предположить, что незнакомка шла через Терновые болота к югу отсюда, но где в таком случае была отправная точка её пути? Оленегорск? Двадцать пять километров по тайге без рюкзака, палатки и спального мешка?

И ещё один нюанс: если она приехала поездом, то это был позавчерашний поезд. Эта ветка принимала у себя пыхтящих, распалённых бегом гостей не чаще одного раза в два дня, а сегодня он был на станции совершенно один.

Вячеслав тряхнул головой и вернулся к домашним делам, ведя с гостьей принуждённую, похожую на хождение лисицы вокруг свернувшегося клубком ежа, беседу.