Лесь. Роман века

Еще через несколько дней ситуация опять радикально изменилась. Неожиданно и непонятно как нашлась книга секретных документов, зато снова пропали опоздания. Несчастная пани Матильда была близка к помешательству. Вся мастерская кипела, заинтригованная таинственными кражами, совершаемыми неизвестным субъектом по причинам в высшей степени непонятным. Когда книги вновь попадали в шкаф, в них не обнаруживалось ничего подозрительного: ни подчеркнутых, ни вычеркнутых записей, словом, ничто не наводило на след.

Лесь опять оживился, и вдохновение не заставило себя ждать. По наитию он нашел нужное сочетание цветов и работал с пламенным усердием. Ближайшее окружение взирало на него сперва неуверенно, порой с удивлением, наконец, с чем-то вроде восхищения.

— Слушайте, а у него на удивление хорошо получается, — сказал сбитый с толку Януш, рассматривая Лесево творение в его отсутствие. — И кто бы мог подумать?..

— Он ведь вообще-то хороший парень, только недотепа, — объяснила Барбара.

— Если бы так работал, Боже милостивый, как бы дела пошли. А сейчас черт его опять куда-то понес.

— Может, его к стулу привязать? — предложил Каролек. — Сроки на носу.

— Не приведи Господи, чего доброго, опять приступ будет! Что это у него запело? Носки?

— Ботинки, — поправил Каролек. — И не у него, а у Барбары.

Лесь по-прежнему пребывал в творческом безумии. Кроме коротких выходов за пивом и на балкон, откуда удавалось рассмотреть блондинку визави, не отрывался от работы. Едва приметное одобрение в красивых глазах Барбары возносило его на крыльях. В одно из очередных появлений книги опозданий и исчезновения книги секретных документов цветовое решение интерьера Лесь завершил.

Удивительные кражи служебных рукописей, почему-то тесно связанных между собой, были темой дня. Никто не разумел причин, и потому, в конце концов, сделали вывод насчет Леся как бесспорного кандидата в сумасшедший дом.

— Я еще понимаю, когда он книгу опозданий крадет, — задумчиво изрек инженер заву. — А вот на кой черт ему книга с документами?

— С толку сбить хочет? — предположил зав.

— Этакий камуфляж? Возможно. Тогда зачем подбрасывает обратно?

— Понятия не имею. И, вообще, знаете, что-то тут не так. И где он их прячет? Не в окно же выбрасывает.

— В окно? С четвертого этажа?.. Все бы уже было растрепано и перепачкано. И со времени этих краж он на удивление продуктивно работает. Знаете, меня в тупик поставил. Такой способный тип, у него великолепные идеи! Если бы так работал, я бы уж простил ему эти постоянные опоздания…

Мнение о Лесе уже совершенно изменилось, когда тайну наконец раскрыли. Сокрушенная пани Матильда просила зава принять ее и сообщила секрет — лицо ее по очереди смертельно бледнело и пламенно алело. Через полчаса вся мастерская обсуждала секрет.

Выяснилось, что книга опозданий и книга секретных документов — одна и та же книга. Опоздания вписывались с одной стороны, а документы фиксировались с другой, вверх ногами. В зависимости от того, какой стороной пани Матильда убирала книгу в шкаф, терялась или находилась соответствующая пропажа. Этот удивительный недосмотр вогнал кадровичку в полное отчаяние, а весь коллектив в радостное буйство.

— Всё из-за жары, — оправдывалась страшно смущенная пани Матильда. — Клянусь, ни разу в жизни со мной ничего подобного не случалось! Пан Лесь, простите меня, я все время вас подозревала!..

Прощение у Леся удалось получить без малейшего труда, ибо в его экзистенции наступил непонятный перелом. Лесев автограф снова начал систематически фигурировать в обретенном журнале, но атмосфера вокруг автографа решительно изменилась. Долго не мог он понять, в чем дело, наконец, кружным путем ему сообщили: оба начальника рассудили смириться с постоянными опозданиями при условии, что и впредь он будет работать столь же впечатляюще, как над колористикой. А насчет специально запланированного снисходительного отношения к нему он так и не узнал — начальники старательно скрывали этот факт даже друг от друга, ибо каждый из них опасался задевать безумцев.

Мягкое отношение к Лесю возымело прекрасные результаты. От намерения убить кадровичку он отказался решительно и сам удивлялся, как такие глупости пришли ему в голову. Боязливая вера в сокрытые на дне души таланты крепла с каждым днем. Заканчивая колористику, создавая подлинный шедевр, он всем своим существом жадно ловил слабые проблески признания в глазах обожаемой женщины. Проблески порождали новые надежды, оными надеждами питаемое чувство разгоралось ярче и ярче, и все шло к тому, что вымечтанное мгновение вот-вот наступит.

Накануне приемки проекта в половине четвертого Януш вернулся из светокопировальной мастерской, нагруженный семью комплектами проекта.

— Вот чудеса-то, — сказал он, с удивлением глядя на сложенные на столе кипы. — Успели к сроку!

Каролек поглядел на документацию с неменьшим удивлением и повернулся к Лесю.

— А ты? — спросил он с любопытством.

Лесь молча и торжественно показал на тщательно сложенные цветные листы. В последнем, приколотом перед ним на столе, не хватало только подписи.