Лесь с Ильинки-улицы

– Не знаю, как-то даже не интересовался. В общем, – папа отобрал у Леся бутылку и сделал ещё несколько глотков, – я был по горло занят и, даже получив адрес от Серёги, не имел возможности с ней связаться. Ну а потом со мной связался уже этот твой «Центр охраны детства», вернее, те, кто их натолкнул на мысль о тебе. Не всё же там происходит просто так и методом тыка… Вот тут я понял, что как бы жарко ни было на службе, но с делами надо разгребаться и ехать в Москву. Тогда же Серёга сообщил мне ваш адрес, как уж он его вычислил – не спрашивай, он на это мастер, а я, если буду все возможные варианты объяснять, – только запутаю. Я написал письмо…

– Но оно не дошло!

– Дошло, дошло, но мама, когда вернулась, его порвала и выкинула, тебе ничего не сказав. А ты ей зря не сказал про Центр сразу.

– Ей не до того было! – возмутился Лесь. – И вообще, беременным ведь нервничать нельзя!

– Ничего, она своё отнервничала в июле. Но возвращаясь к моему приезду в Москву… Помимо того, что я вполне официально поднял наших на твои поиски всеми доступными методами, я заявился и к Татьяне с вопросом, где благоверная, но она меня послала сразу и с порога. Только с третьей попытки я выпытал у неё адрес роддома, и – мы возвращаемся к тому, с чего я вообще начал рассказ.

Лесь фыркнул, представляя, как папа в чёрном плаще инквизитора выпытывает у тёти Тани адрес.

– Ты не фыркай, догадываюсь я, о чём ты подумал… В общем, роддом. Красивая, достойная сериалов семейная сцена. На следующий день – ещё одна. На третий – Оля, как и сестра, сдалась. К тому же я сообщил ей, что наш дорогой Елисеич, – папа потрепал Леся по волосам, – нынче в бегах не только от злых ювенальщиков, но и от собственного родителя… Нет-нет, нос не вешаем, столько времени скрываться от офицера ФСБ – это надо великий талант иметь!.. Мама прониклась, простила, и мы вместе начали думать. Ну, вместе со всеми… – папа явно не давал себе рассказать что-то ещё. Наверное, по работе.

– В храме был ты? – быстро перебил его Лесь.

– Я. А ты что, там тоже был? То есть, я зря пенял Серёге, что он мне дезу подкинул и не дал нормально с ним пятницу… отпраздновать.

– Был! Но я тебя не узнал. У тебя голос был какой-то… странный. И я вообще не думал, что ты можешь тут появиться…

– Голос… Уже и простудиться и охрипнуть на нервной почве нельзя!.. Опережая вопрос, сам тогда уж задам: так Василий Севашек – твой товарищ? И действительно его симка была у тебя?

– Ага, его.

– Так и думал, но его ты тоже заразил своей паранойей, поэтому наверняка я сказать этого не мог… Хотя мог бы спросить у твоего приятеля, Антона Маркова, но что-то не подумал тогда.

– А Тошу ты откуда знаешь?!

– Здрасте-приехали… Лесь, у тебя папа кто?.. Правильно. Тогда зачем спрашиваешь?

– Ну…

– Ладно-ладно. Тошу твоего я знаю от Алины Геннадьевны, когда она рассказала начало твоей славной истории – у неё свои счёты с подобными… Центрами. Ну а потом я заявился к нему на дачу – он мне и поведал. И про тебя, и про Семёнова с Центром, и про всё остальное…

– А ещё друг называется… Обещал никому не рассказывать! – даже обиделся Лесь.

– Ну, голова у него на плечах есть, паспорт и фотографии его убедили. Так что лучше скажи ему «спасибо».

– Ладно, ладно…

– Из Крутеньки я снова вернулся в Москву… Ну а потом ещё немного поискал тебя, а от Серёги узнал, что ты в кои-то веки раздумал бегать.

– Вот Ленка трепло…

– Она просто прекрасно знала, что её «дядька Ийон» не сдаст тебя Центру. Жаль, он ей не сказал, что он «сдаст» тебя мне.

– Да как она наверняка знать-то могла – сдаст-не сдаст!

– Ну, значит, верила. И была права… Ну вот, в общем-то, и всё. С сегодняшним днём всё ясно… Такая вот история у нас с тобой вышла. Не хуже приключенческой книжки, да? – и папа привлёк Леся к себе. Наклонился, щекотно дыша в темечко, и вдруг резко выпрямился: – Так, Ле-есь…

– Что, пап? – Лесь прекрасно разбирался в его интонациях и тут же отстранился, догадываясь, что заметил папа. Вернее – учуял.

– Кто мне обещал больше не курить?

Лесь смутился, виновато повесил голову… принюхался… и снова поднял взгляд, еле сдерживая хихикающее удивление:

– А… а ты разве не обещал?

Ильин-старший отвёл взгляд, и его сын победно улыбнулся:

– Ага, значит, я верно учуял!

– Верно, верно, – проворчал папа. – Нервы ни к… Кхм, ладно. Но всё равно: пачку – сдать.

Лесь с готовностью протянул сигареты, всё ещё улыбаясь. Ни капельки их жалко не было.

– Ява… Ужас, – вздохнул папа и выкинул пачку в урну. Потом подумал, и следом отправилась пачка его неизменного «Винстона». – Ну что, попытка номер два? К тому же с… пополнением в семье точно курить нельзя, – и протянул руку.

– Идёт, – ухватился за его ладонь Лесь и улыбнулся ещё шире. Папа отразил его улыбку и потянул за собой к дверям метро:

– Всё, забыли. Ещё вопросы есть? Вопросов не…

– Есть! Самый-самый последний! – перебил Лесь.

Ильин-старший вздохнул и махнул рукой:

– Ну, задавай. Но это – последний, а потом мы вовсю спешим к нашей маме, так что идём уже внутрь.