Лес священного камня

Наконец мы вошли в красивую рощу гигантского бамбука, которую заметили еще издалека. Между Боонгом и Бап Тяном тотчас же разгорелся спор, в котором старался принять участие и Крэнг Заика. В конце концов его доводы одержали верх. Было решено срубить самый большой и самый прямой ствол, стоявший, к несчастью, в окружении таких же гигантов. Деревья же, находившиеся на краю рощи, были кривые.

Мальчик подвесил свою корзиночку на ветку. Бап Тян вынул из нее плетеную коробку, полную дробленого желтого[30] риса. Он набрал горсть зерен и разбросал их по роще гигантского бамбука. То же сделал и Боонг-Манг. При этом они взвывали:

О ты, дерево-дух!
О ты, предок тут!
И ты, о лиана сама!
Я служу тебе, высокий рла!
Я зову тебя, услышь моление мое,
А в кувшине бродит крепкое питье.
Вот я мясо ем — тебе служу,
И спиртное пью — тебе служу,
Я двух буйволов забью — тебе служу!
Двух самцов забью — тебе служу!
Вот я сею шафранно-желтый рис,
А ты, рла кривой, распрямись!
Кривой длэй, и ты распрямись!
И тогда мне счастливым быть,
Хорошо тебе завтра служить.
И послезавтра тебе одному по-слу-жу…

Бап Тян вынул из корзинки завернутую в листья пивную барду и передал ее Боонг-Мангу. Тот смазал у основания стволы нескольких рла, а Бап Тян покрыл смесью основание дерева, намеченного к срубу, произнося:

Благословен будь, древо-дух!
Благословен будь, предок Тут!
На моление гневом ты не отвечай,
На меня свой гнев не обращай.
Тебе курицу, кувшин спиртного я дарю,
Кровь куриную я там, в селенье, соберу…

Боонг-Манг вытащил из корзинки еще одну корзинку, поменьше, с черным узором. В ней лежал вареный клейкий рис. Он роздал его рноому, Тяну, мальчику, двум шуринам хозяина и мне. Только Бап Тян не взял риса. Потом Боонг-Манг старательно налепил на ствол выбранного дерева горсть вареного риса и вновь воззвал:

Вареным рисом этим я тебе служу!
О дерево! Потомок духов-властелинов,
О Тут! Сюда пришедший из долины,
О рла! Я тебе служу.
И мачту к жертвоприношенью воздвигаю,
Ем мясо я, всегда тебя зову,
Спиртное пью я и всегда тебя зову.
А мясо я на каждом празднестве соломы поглощаю.
И каждый раз я ем козу там, где селение
лишь недавно было,
И каждый раз бамбук срубаю там, где новое соорудили…
О рла! Я тебе служу,
И на моленье гневом ты не отвечай,
И на меня свой гнев не обращай.

Рноом кинулся со своим куп-купом на огромные колючие ветки, скрывавшие ствол гигантского бамбука. Когда он обнажится, его срубят. Тем временем остальные члены экспедиции закурили трубки. Только Сраэ возился с костром, зажженным от огнива: в лес не носят факелов, как на полевые работы.

Чтобы я лучше понял, что происходит, Кронг Толстый Пуп запел:

Пусть вяжут топливо ратаном тонким;
Пусть трут ратан, чтоб толстый тонким стал,
А ты открой-ка уши слову,
Когда его по лесу повлекут.

Некоторые принялись есть клейкий рис, а Боонг Помощник отправился собирать красные цветы дикого банана.

Когда Крэнг Заика обрубил ветки, Тян ударил дерево под корень раз, другой, третий, но оно все не падало, поддерживаемое короткими ветками, которые переплелись с окружающей листвой. Тут Кронг Толстый Пуп пришел на помощь Тяну, и они вдвоем всей тяжестью навалились на дерево. Как только гигантский бамбук упал, юноши очистили верхушку, затем один из них измерил ствол бамбуковым шестом — длэй, который служит эталоном длины (один метр шестьдесят пять сантиметров). В стволе оказалось восемнадцать с половиной метров.

Без двадцати двенадцать мы отправились в обратный путь. Сначала спустили ствол вниз по откосу по расчищенной Заикой при подъеме просеке. У подножия холма Сраэ и Тян взвалили бревно себе на плечи. Его покачивания заставляли их идти пружинистым шагом.