Лес теней

Молодая мать рассеянно теребила в руках соску, погрызенную Гринчем. Пластмассовая вещица мелькала между нервными пальцами Кэти, но женщина словно не замечала этого. Представив Гринча в маленьком загоне, который она соорудит для него дома, рядом с террасой, как только наступят теплые деньки, она с силой сжала соску в кулаке. Кэти была уверена, что поросенок сразу понравится Симеону и Тупи.

Да, Гринч уедет с ними. А эта сволочь Дофр пусть отправляется ко всем чертям.

«Теперь я с тобой поиграю, старый дурак», – подумала она, стиснув зубы.

Прошло немало времени, прежде чем эти желчные мысли отпустили ее и Кэти обнаружила, что в комнате нет Эммы с Кларой.

Паника.

Первое, что пришло Кэти в голову, – образ дочери, повешенной рядом со свиными тушами, с распоротым животом и кишками наружу. Она бросилась в коридор, оглушительно выкрикивая имя своего ребенка.

Дверь в комнату Эммы была открыта… Клара спокойно сидела на кровати, наблюдая за тем, как молодая немка старалась получше приладить простынь, служившую ей занавеской и скрывавшую ужасное зрелище за окном. На полу валялся скальпель из лаборатории, с помощью которого она только что отрезала лишнюю ткань.

«Я уже совсем с катушек слетела!» – подумала Кэти.

– Крошка моя! Иди быстро ко мне!

Комната полностью преобразилась. Теперь кровать стояла напротив своего прежнего места, а комод был пододвинут к двери.

– Можете оставить девочку здесь, она мне не мешает, – сказала Эмма, поднимая острый инструмент и собираясь положить его на подоконник. – Клара такая чудесная!

– Я предпочитаю, когда она со мной. Дети иногда могут что-нибудь неожиданно выкинуть.

– Как и некоторые взрослые… Раз уж вы здесь, поможете мне? Подержите простыню, пока я ее режу.

Губа Эммы была по-прежнему опухшей, из-за чего некоторые звуки у нее выходили тяжеловесными и вязкими.

– Вы так мило об этом попросили, – сухо ответила Кэти.

Она взяла за углы протянутую ей простыню.

– Да, чуть правее, прекрасно… Знаете… насчет Давида…

– Я не хочу об этом говорить.

– Он сам открыл дверь и вошел ко мне в комнату. Не знаю, что он вам там нарассказывал, но, когда я проснулась, он меня Streicheln…[35] э-э-э… гладил. Я думаю… думаю, он не ожидал, что… что я проснусь…

Кэти покраснела:

– Вы несете совершеннейший абсурд! Давид никогда бы не сделал ничего подобного! Что это еще за игры?

– Какие игры?! Я вам правду говорю. Не я же к нему в спальню ночью пришла…

Эмма выпрямилась и отошла к двери:

– У вас есть пара минут? Схожу в laboratorium заиголками.

– Только побыстрее!

– Знаете, мы с вами свернули куда-то не туда. Я готова простить вам то, что вы сделали с моей Lippe[36]. Потому что понимаю ваши… чувства. Нормальная реакция женщины, которая любит своего мужа.

Кэти не успела ответить.

Дверь захлопнулась. В замке повернулся ключ.

Женщина кинулась к двери, вытянув руки перед собой, и заорала:

– Не-е-ет!

Потом заколотила кулаками в запертую дверь.

Испуганная Клара инстинктивно стала звать Гринча. Без передышки.

– Гринч! Гринч! Гринч! Гринч!

В коридоре раздались шаги, шепот, потом звук инвалидного кресла Артура, выезжавшего из своего логова.

Там, с другой стороны, в десяти сантиметрах от Кэти с Кларой.

Он остановился.

– Артур! Прошу вас! Нет! Пожалуйста! – Сердце у Кэти ужасно колотилось.

Ответа не последовало, из-за двери слышалось лишь дыхание старика.

– Артур! Откройте! Откройте эту дверь!

Потом снова зашуршали колеса инвалидного кресла. Звуки удалялись в сторону гостиной.

Кэти как сумасшедшая замолотила в дверь, потом обернулась, закусив прядь волос. Открыла шкаф. Пустой! Нечем бросить!

Она разбежалась, выставив ногу вперед. Дверь не поддалась.

Тогда Кэти сорвала с окна простыню. Увидела отвратительные туши. Забарабанила по стеклу. Не разбить. Плексиглас. Привинчено намертво.

Ее спрятали в шале… Шале спрятано в лесу… Лес спрятан в снегу… Ловушка-матрешка…

Выхода нет.

Испуганная Клара всхлипывала на полу. На ее круглом личике читалось: «Мама, что происходит?»

Кэти крепко обняла дочку. Потом села в угол, положила малышку к себе на колени и начала гладить девочку по голове.

Гринч умрет… И они ничего не смогут поделать…

26

– Ничего… не скажешь… места… все-таки… великолепные, – выдохнула Аделина, задержавшись взглядом на вытянувшейся вдали горной гряде.

– Жаль, что мы тут гуляем с оружием, которым можно свалить носорога, в одной руке и с бутылкой виски – в другой, – ответил Давид. – И жаль, что следы замело! Как у вас с дыханием?

– Держусь…

Но она не держалась. Аделине приходилось останавливаться почти через каждые пятьдесят метров. Снег доходил им практически до колен, каждый шаг давался с трудом, к тому же они постоянно должны были быть начеку, чтобы не попасть ногой в одну из многочисленных ям. Очень быстро стало ясно, что для Аделины добраться до трассы В500 было бы так же тяжело, как и пересечь Тихий океан вплавь.

Не говоря больше ни слова, Давид пошел вперед. Мороз пощипывал лицо, в горле пересохло. Всю дорогу он не переставая думал о цифрах… В поисках ответа он снова и снова прокручивал их в голове, и так до бесконечности, но все тщетно.