Лес за пределами мира

— Госпожа, а ты больше ничего не увидела в его глазах, например, ярмарочных женщин, которых ему доводилось встречать в последнее время? Что же касается меня, то, в отличие от тебя, я вовсе не считаю невероятным, что он искал в зале не тебя, но твою служанку.

Он произнес эти слова дрожащим голосом, словно в предчувствии бури, которая могла быть ими вызвана. И, казалось, в голосе хозяйки, когда она отвечала ему, исчезли все теплые тона, настолько резким, холодным и отстраненным он прозвучал. Она сказала:

— Да, это возможно; мы не можем все время присматривать за своей рабыней. Если все так, как ты думаешь, мы все равно узнаем об этом; если она снова потеряет стыд, то жестоко заплатит за это; тогда мы расспросим ее у фонтана в зале о том, что произошло у фонтана в скале, и она все расскажет нам.

Снова заговорил сын короля, и голос его дрожал еще сильнее:

— Госпожа, а не будет ли лучше расспросить этого пришельца? Ваша служанка обладает горячим сердцем, будет трудно заставить ее рассказать правду; а тот человек, по моему мнению, не столь стоек.

— Нет, — резко отвечала хозяйка, — ни в коем случае.

Затем она помолчала, потом сказала:

— А что, если этому человеку суждено стать нашим хозяином?

— Нет, о моя госпожа, — отвечал сын короля, — ты смеешься надо мной; твоя сила и твоя мудрость, и все, что способна творить твоя мудрость, неужели не одержат верх над коварством пришельца?

— Но что, если я не смогу повелевать им, сын короля? — сказала хозяйка. — Мне известно твое сердце, но тебе неизвестно мое. Впрочем, успокойся! Ты просишь за эту женщину, — нет, нет, не надо слов, за тебя говорят твои дрожащие руки, твои бегающие глаза, вспотевший лоб, — ты так искренне просишь за нее, что в этот раз она избежит наказания. Но я не обещаю, что такого не случится впредь. Взгляни на себя, Отто! ты, чьи руки так часто обнимали меня… А сейчас оставь меня.

Как показалось Уолтеру, сына короля ошеломили ее слова; он ничего не ответил, поднялся с земли и медленно направился к дому. Хозяйка некоторое время лежала, потом тоже встала; но она пошла не прямо к дому, а к деревьям, поодаль от него, и потому Уолтер смог вернуться к себе незамеченным.

Он был смущен и дух его находился в смятении; в то же время, он слышал их разговоры, видел их коварство и злобу, и гнев вскипал в его сердце. Тем не менее, говорил он себе, не следует ничего предпринимать, ибо он был связан по рукам и ногам словом, данном им прекрасной служанке.

Глава XIII: Начало охоты

На следующий день он проснулся до рассвета, угнетенным, с тяжелым сердцем, не ожидая от сегодняшнего дня ничего отличного от предыдущих четырех дней. Тем не менее, он встал; а когда спустился в зал, то увидел хозяйку, сидевшую на высоком троне в полном одиночестве, одетую в белое платье; она повернула голову, заслышав его шаги, приветливо взглянула на него и сказала:

— Подойди ко мне, гость.

Он приблизился и остановился, она продолжала:

— Хотя ты не был встречен здесь ни с достаточным радушием, ни с почестями, тем не менее, в твоем сердце не появилось желания покинуть нас; это хорошо, что ты не пытался уйти отсюда, потому что тебе не удалось бы это сделать без нашей помощи и позволения. Благодарю тебя, что, находясь под нашим кровом четыре дня, имея тяжесть на сердце, ты, тем не менее, не жаловался. Я не могу поверить в твое низкое происхождение; ты хорошо сложен, у тебя стройное тело, твой взгляд ясен, ты кажешься отважным юношей. А потому я хочу спросить тебя: готов ли ты оказать мне услугу, отплатив тем самым за мое гостеприимство?

Уолтер отвечал ей, поначалу несколько запинаясь, настолько поразительны были произошедшие с ней изменения, ибо теперь она говорила с ним доброжелательно, голос ее был подобен голосу мудрого старца, хотя, на самом деле, как говорила бы любая знатная дама с молодым человеком, готовым во всем послужить ей. Он отвечал:

— Леди, я могу лишь смиренно и от всего сердца поблагодарить тебя за оказанное тобою гостеприимство; все эти дни я терзался окружающей меня пустотой, и нет ничего лучше, что я мог бы попросить, чем служба к чести и славе моей хозяйки.

Она несколько нахмурилась и произнесла:

— Ты не должен называть меня хозяйкой, те, кто называют меня так, — мои рабы, но ты не раб мне. Зови меня моя госпожа, и я буду счастлива иметь такого оруженосца, поскольку тебе предстоит послужить мне на охоте. Оденься соответствующим образом; возьми лук и стрелы, пусть у тебя на поясе будет меч. В этой прекрасной стране вряд ли можно найти зверей более опасных, чем олени или лоси. Я тоже переоденусь; мы отправимся, как только рассветет и, надеюсь, прекрасно проведем этот летний день.