Лешая

Она обернулась и снова чуть не споткнулась обо что-то гладкое, размером с футбольный мяч.

Устояла. Глянула под ноги. Полузарытое в песок, на дне лежало нечто, напоминающее…

– Яйцо! – радостно воскликнула подоспевшая Альбинка. – Кто его снес, мам? Крокодил?

Санька пригляделась и поняла, что Альбинка права, и под водой действительно находится яйцо. Большое такое… Похоже на страусиное, только цвет какой-то странный, радужный в темно-лиловую крапинку.

И побольше страусиного-то будет.

– Не думаю, что крокодилье, – успокоила дочку Санька. Пошарила ногой вокруг яйца. Под пальцами в песке снова нашлось что-то твердое. – Та-а-ак… Вот еще одно. И еще.

Интересно, кто их тут наоткладывал?

Кто бы ни был, существо это должно быть довольно большим, так что из воды лучше выйти, вдруг оно уже рядом и решило, что на его кладку покушаются?

– Ма-а-ам! Быть может, это гигантской анаконды? – воодушевленно предположила Альбинка, но Санька не раздела ее энтузиазма.

– Нет. Не анаконды. Я надеюсь… Давай-ка на берег пойдем. А то…

Договорить она не успела. Над озером распростерлась огромная тень, засвистели крылья, ветер поднялся такой, что по глади побежали волны в белых барашках. Послышалась песня – просто мелодия без слов, довольно бодрая, если не сказать веселая.

Санька среагировала моментально: схватила за руку Альбинку и пулей вылетела на берег. Хотя толку-то? Существо, опустившееся с небес прямо на пляж, могло настигнуть их при желании и в воде, и на суше.

И прибить одним ударом.

Это была огромная птица в белом с радужной каймой оперении. Размером она, пожалуй, перегнала бы корову, но самым пугающим в ее облике были вовсе не габариты. И даже не гигантские серповидные когти.

Лицо.

У птицы было лицо. Почти человеческое: нос, губы, глаза. Вот только глаза, пожалуй, были чуждыми всему людскому. Желтые радужки, вертикальные зрачки…

А еще две руки. Птица оперлась на них, когда села на песок. На пальцах тоже когти.

Покороче.

Санька узнала птицу. Совсем недавно ее в книге-бестиарии наблюдала.

Алконост.

Вроде дружелюбная. Не было в тексте о том, что она нападает на людей. Точно не было! А что было? Санька напрягла память. Вроде бы этот алконост яйца на морском берегу откладывает и охраняет их.

И поет.

Было во внешности удивительной птицы и нечто неутешительное.

– Бедная… – произнесла грустным шепотом Альбинка.

Санька поняла, что дочка имеет в виду, потому что тоже заметила.

На руке алконоста, там, где человеческая кожа еще не сошлась с перьями, проступал сильный ожог.

– Она пострадала в том пожаре, – догадалась Санька и подумала: «А ведь в нем, наверное, пострадал много кто еще. Нужно выяснить причины возгорания и сделать все, чтобы оно не повторилось»…

Как ни странно, птица не обращала никакого внимания на новую лешую и ее дочку. Будто они были чем-то само собой разумеющимся в этом лесу. Птица тихо пела и, подобравшись к самой кромке песка, обмакивала в воду длинные маховые перья на крыльях.

– Мам, зачем она это делает? – поинтересовалась любопытная Альбинка. – Крылья в озеро макает?

Санька согнула ногу в колене, приподняла, чтобы потереть больную щиколотку, но боль исчезла, будто ее и не было, и тут сам собой вспомнился текст бестиария. Часть паззла сложилась.

– Алконост сбрасывает с крыльев волшебную росу. Вода рядом с гнездом стала от нее живительной. И вон, смотри, – указала она на уходящую в заросли бузины тонкую протоку. – Ручеек течет в сторону нашего домика. Наверное, он как-то соединяется с «ванной».

– И с маленьким озерцом, – предположила Альбинка.

Санька не стала спорить.

– Скорее всего.

– Мам, а давай пройдем вдоль него до нашей полянки? Разведаем, есть ли там дорога?

– Давай попробуем, – согласилась Санька.

Что они, собственно, теряли? А угодья новые изучить вдоль и поперек необходимо. Для работы.

И они пошли по краю протоки, прыгая с камня на камень под зеленовато-алым навесом из бузины.

Ручеек вился, петлял, а потом резко спрятался под такой бурелом, что пришлось искать новый путь. Двигаться дальше вдоль русла не представлялось возможным.

Протока свернула налево, по правую же руку открылся резкий скалистый подъем. Проступил из почвы белый известняк в буром крапе окаменевших раковин и угловатых «шестеренок». Эти «шестеренки», похожие на вросшие в камень детали инопланетного корабля, Санька когда-то ошибочно приняла за останки ископаемых растений. Морские лилии, так они назывались. Красивое название сразу привлекло внимание. Что за цветы такие в древнем море росли? Оказалось, что хоть они и лилии, только вовсе не цветы, а животные, родственные морским ежам…

Значит, в этом мире они тоже когда-то жили…

Если как следует приглядеться к подъему, можно различить тропинку.

Едва заметную, узенькую, ненадежную. Склон поднимался почти вертикально вверх, пришлось ползти на четвереньках – подошвы так и норовили соскользнуть.

– Давай руку.

Санька хотела подтянуть Альбинку за собой, но та упрямо самостоятельничала.

– Я сама.

– Ну, давай сама.

И Алька со свойственной многим детям ловкостью первой взлетела на плоскую вершину скальной ступени.